— Что именно вы называете недоразумением? — Денис сунул руку в карман за сигаретами, а заодно включил диктофон.

— С моей стороны было только одно недоразумение. Когда мои мальчики учили тебя и твоего ассистента жизни под «Полетом». Могу даже извиниться — не за того приняли. Я кое-кого другого ждал, тоже из Москвы, вот они и обознались. — Боксер плеснул в бокалы по чуть-чуть коньяка. Руки после мяса он так толком и не вытер, на бутылке остались жирные отпечатки. — Давай за знакомство.

Денис едва пригубил из бокала. Пить после бессонной ночи на пустой желудок — полное безумие.

— А когда ваши мальчики стащили у меня пистолет, они уже разобрались, с кем имеют дело, или все еще нет?

— Ты дебил, Грязнов. Ничего они у тебя не брали. Это вот у меня какой-то смельчак — мать его! — сейф обнес. Найду, руки-ноги поотрываю! А тебя мои мальчики берегли, понял? Охраняли. Я сказал, глаз с тебя не спускать. Потом доложили, что в номер к тебе влез этот… как его, ну из «Сатурна»… Кравцов. Если у тебя что пропало — к нему.

Денис просто оторопел.

— От кого охраняли, зачем?! — А с Кравцовым, может, неправда, лихорадочно проносилось в голове, а может, и правда. После вчерашнего утреннего разговора Кравцов был взбешен и напуган. Он был готов на все и мог — мог! — пустить в ход пистолет. Но откуда он узнал о чеченцах? Черт, Николай же сказал Боровику о «Сатурне», Боровик мог его неправильно понять и тогда… тогда… Конечно, у меня все время было занято: то дядюшка, то похитители, то Макс, то опять похитители — чеченцы могли вполне позвонить в «Сатурн». И если Кравцов был там до вечера, он ответил, он понял, как можно от меня отделаться. Он назначил от моего имени встречу чеченцам, а от их имени — мне. Но зачем он воровал пистолет? Потому что убил Олега. Но тогда Боксер…

— От неприятностей тебя берегли. У нас тут своих таких реактивных хватает, надо предложить мэру гы-гы! — Боксер вдруг заржал, широко раскрыв рот. — Открыть специальное кладбище для таких, как ты. Гы! — Перестал смеяться он так же внезапно, как и начал. Вытер руки, достал из кармана пиджака нож — натуральный тесак в кожаных ножнах. — В чем мой интерес с тобой нянчиться — не твоего ума дело. Ты в этом городе никого не знаешь, ничего не понимаешь, и просвещать тебя я не собираюсь. — Он взял с блюда яблоко, разрубил одним движением пополам. Одна половинка улетела под стол, а во вторую Боксер вогнал нож, пригвоздив ее к столешнице. Видимо, этот красноречивый жест должен был все объяснить Денису. На лезвии красовалась коротенькая гравировка: «От братвы». — Дамочка Олега рассказала мне про его брательника. Теперь это мое дело, а ты рули-ка лучше в свою Москву. Все равно ты тут ничего не можешь.

— А если могу? — поинтересовался Денис.

— Не можешь, — отрезал Боксер. Он выдернул нож, аккуратно вытер его салфеткой, спрятал в ножны и убрал в карман. — Угощайся за мой счет и проваливай. Не мельтеши.

Он направился к выходу, «мальчики» потянулись следом, Денису вернули пистолет и обоймы, и как только за честной компанией закрылась дверь, к столику подлетел мужичок в высоком поварском колпаке с синей надписью: «Шеф»:

— Желаете еще чего-нибудь? Все за счет заведения. Гостям Леонида Ильича мы всегда рады.

— А Леонид Ильич хозяин заведения или почетный клиент?

Повар замялся:

— Э… почетный клиент.

Понятно. Рэкет, подумал Денис.

И во многих ресторанах в городе и пригороде он столь же почетный клиент?

Повар вообще растерялся.

— В-вы будете что-нибудь заказывать?..

— Хочу вот этот коньяк, — сказал Денис.

— Сию минуту подам бутылочку.

— Не такой же, а этот. Дайте мне бумажный пакет и вот пару апельсинчиков. — Денис осторожно закупорил бутылку, держась за горлышко, погрузил ее в пакет, забросил туда же апельсины и откланялся.

В том, что повар не расскажет Боксеру о его странном заказе, Денис был уверен.

08.30

В машине Денис первым делом аккуратно извлек из пакета бутылку и убедился, что отпечатки Боксера получились замечательно. Теперь нужно вооружиться лупой и как следует их изучить. И не потому, что Денис не поверил Боксеру насчет Кравцова — поверил, но…

Звонок телефона отвлек его от размышлений. Щербак.

— Денис, чеченец пришел в себя. Но со мной говорить не хочет, с Лилией — тем более.

— Буду через двадцать минут.

Раненый чеченец полусидел-полулежал на стопке подушек, упертых в угол между стеной и спинкой кровати. Голова его по-прежнему оставалась неподвижной, лицо от потери крови сделалось совсем бледным; вяло, автоматически он мял рукой угол одеяла, живой была только мимика.

— Кто ты? — первым спросил он Дениса.

— По-моему, вы хорошо говорите по-русски, — ответил Денис, присаживаясь на специально принесенную из прихожей низкую табуретку, чтобы не возвышаться над собеседником. — Приличные люди обращаются друг к другу на «вы».