— Нет, — ответил Антон, — мы сдадим тебя милиции, пусть тебя судят за все, что ты сделал!

— Ты в своем уме? — воскликнула Даша, которая уже спустилась сверху и стала за спиной Антона, тоже держа на мушке своего пистолета Сливу. — Если он попадет в лапы органов, он же тебя сдаст. Он расскажет, что ты помог ему бежать и еще навешает, что ты с ним был в одной упряжке. Его отсюда нельзя выпускать живым!

— Ах, ты ж, сучка, — взбесился Слива, — из какого говна я тебя вытащил, чтобы ты вот так меня предала! Она и тебя, Антон, предаст, не надейся! И еще на бабки кинет!

— А это уже не твоя забота, — сказала Даша, — вставай и руки за голову!

— Антон, ты же мне как брат, — плачущим голосом проныл Слива, — не допусти самосуд, это не по человечески!

— Даша, может быть, правда отдадим его лучше блатным? — засомневался Антон.

И в этот момент Слива, воспользовавшись тем, что Антон повернул лицо к Даше, подхватил стол за которым сидел и перевернул его свалив на Антона. Он обманул — оружие у него было — пистолет под курткой за поясом. Но выхватить он его не успел — Даша нажала на курок первой и пробила пулей его грудную клетку в районе сердца. Слива взмахнул руками и замертво упал на пол.

— Ну вот и все, — произнесла Дарья, опуская пистолет.

Антон выбрался из-под стола и уставился на труп Сливы.

— Ты убила его?

— Как видишь, — спокойно ответила Даша.

Антон проверил пульс, но Слива был точно мертв — пульса у него было. Под спиной растекалась лужа липкой крови.

— И что же мне теперь делать? — развел руками Антон. — Куда девать труп?

— Вывезем в машине и выбросим в канаву, — ответила она, — милиция, даже когда найдет тело Сливы, поверь мне, искать убийцу не будет. Слишком много людей желают его смерти — всех не посадишь. Пол вымоем когда вернемся. А завтра я уеду из страны. У меня уже утром будет готовы все документы и я стану Сарой Либембаум.

— Почему Сарой? — рассеянно спросил Антон.

— С такой фамилией и в Германии и в Америке мне будет легче устроиться, не говоря уже про Израиль.

— Значит, ты твердо решила уехать за границу?

— Я бы осталась здесь, но не хочу остаток своих дней провести в камере для пожизненно заключенных. Лучше уж подальше отсюда. Ну, что давай его грузить в багажник?

— Давай, — не без гадливости глядя на труп Сливы согласился Антон.

Изрядно постаревший Лев Соломонович — бывший главврач роддома для привилегированных рожениц сидел на веранде своего домика в окрестностях Тель-Авива и покачивался в кресле-качалке, глядя на краснеющий на горизонте закат. Он давно уже уехал из России, но по привычке выписывал российские газеты и смотрел российские программы по телевизору. Лев Соломонович по причине преклонного возраста уже не работал, получал от Израильского правительства пенсию, но иногда давал бесплатные гинекологические консультации жительницам окрестностей, за что его очень уважали в той местности, где он проживал.

Около его домика остановилась красивая дорогая машина, из нее вышли мужчина и женщина и направились в его сторону. Лев Соломонович прищурился, стараясь угадать кто это к нему пожаловал, но, даже когда парочка приблизилась, он не узнал их.

— Здравствуйте, — поздоровался мужчина, — меня зовут Антон Сергеевич Ермишкин, я из России.

— Антон Ермишкин, — поднял брови Лев Соломонович, — уж не сын ли тети Маши, которая работала под моим командованием в роддоме в Москве?

— Да, — кивнул Антон, — однако, у вас хорошая память.

— Пока не жалуюсь, — ответил бывший главврач, — но, знаете, бывает уже иногда пробиваются признаки склероза — забываю куда положил ту или иную вещь. И не могу вспомнить. Да вы проходите, дорогие мои, присаживайтесь вот в эти плетеные кресла. Между прочим, я привез их из России, когда иммигрировал. В Израиле таких нет, здесь сплошь синтетика. А вашу спутницу как зовут?

— Сара Либембаум, — представилась женщина, — я ваша соотечественница, живу в Назарете.

— Бывал, бывал я в Назарете, — кивнул поседевшей головой Лев Соломонович, — хороший город, красивый, пропитанный духом тысячелетней истории. Так что привело вас ко мне?

— Вы знаете, — начал Антон Сергеевич, — пару лет назад моя мама Мария Ивановна Ермишкина рассказала мне одну забавную историю, которая касается и вас.

— Так-так, — хитро улыбнулся Лев Соломонович, — любопытно узнать что это за история.

— Мама была тяжело больна и знала что умрет, — продолжил Антон, — поэтому покаялась и рассказала мне что после разговора с вами подменила малышей в палате. Я был рожден Сливянским, но она забрала меня, а вместо Сливянского подложила своего сына, который был на неделю старше.