Профессор Бойд-Даукинс, невзирая на разницу в росте, отождествляет тип Фюрфоза, отличающийся своим малым ростом, с людьми высокого роста круглых курганов и неолитических могил Борреби и Мёна{103}.

Сохраняя все должное уважение к мнениям этих высоких авторитетов, нам кажется, однако, более сходным с очевидностью соединить людей высокого роста, современных круглым курганам, имевших почти наверное рыжие волосы и цвет лица, с угорской расой, имевшей высокий рост и рыжие волосы, а не высокую короткоголовую расу Франции, которая почти наверное была смугла, соединить с лапландцами и, может быть, с частью финнов. Но так как рост, прогнатизм и цвет волос — признаки более изменчивые, чем форма черепа и орбит, возможно, что два короткоголовых типа — кельты этнологии и кельты филологии, суть две ветви, вышедшие в древности из одного источника, который мы можем с д-ром Тёрнемом назвать расой «туранской». Но для цели, предположенной нашим изысканием, будет проще рассматривать их пока как отдельные, так как известно, что малорослая и смуглая раса лигуров появляется в Европе в период, гораздо более отдаленный, чем высокие и белокурые кельто-славяне. Некоторые лингвистические теории, относящиеся к возможности первоначального родства обеих короткоголовых рас, будут разобраны в одной из следующих глав.

Мы уже заметили, что нет невозможности в том, что обе длинноголовые расы произошли, в эпоху весьма отдаленную, от общих предков. Если, как утверждают де Картфаж и Брока, мы можем взять расу из Кро-Маньона за прародительский тип иберов, а расу Канштадта за таковой же для скандинавов, то мы найдем между самыми старыми черепами обеих рас некоторое сходство. Было время, когда единственными обитателями Европы были длинноголовые; возможно, что народы типа Кро-Маньона и типа Неандертальского произошли из общего палеолитического источника, а две короткоголовые расы — из другого общего источника. Таким образом, нам придется здесь считаться лишь с двумя первоначальными расами, вместо четырех, которые мы находим в могилах неолитического века, более недавнего.

Лет тридцать тому назад, когда доисторическая археология была еще в младенчестве, финская теория была очень общепринятой. Так как филологи решили, к своему собственному удовольствию, что арийцы эмигрировали в Европу из Центральной Азии, то археологи старались их отождествить с народами, внесшими в Европу металлы. Они утверждали, что до арийского переселения неолитическая Европа была занята финскими расами, которые были покорены и истреблены арийскими завоевателями, вооруженными бронзовым оружием, принесенным с Востока. Утверждали также, что эти вторгнувшиеся арийцы ввели в Европу большую часть наших домашних животных и наших возделываемых растений и что они обладали сложившейся уже мифологией, главными действующими лицами которой были боги бури, солнца и богиня зари.

Нам надо теперь исследовать доказательства, на которых зиждутся эти теории; нам надо извлечь из фактов, доставляемых лингвистической палеонтологией, описание цивилизации, достигнутой арийцами до их разделения, и сравнить ее с картиной цивилизации неолитической в том виде, как нам ее представляет доисторическая археология.

Теория введения в Европу бронзового оружия народом-завоевателем, пришедшим с Востока, была опровергнута, несмотря на доказательства г. Тройона{104}; открытия, сделанные в озерных жилищах Швейцарии, установили, что бронзовые орудия вводились постепенно между неолитическим населением посредством мирных успехов торговли.

Слои остатков, лежащие одни на других, показывают, что многие из озерных поселений были воздвигнуты в течение каменного века и сохранялись во все продолжение бронзового века до века железного. Не открыто следов никакого промежутка, каковой предполагает финская теория. Эти озерные поселения, за немногими исключениями, были расположены как раз напротив какого-нибудь современного города или деревни, построенных на берегу{105}, из чего оказывается, что эти местности были обитаемы постоянно до наших дней. Очевидно, что по мере того как население увеличивалось и жизнь становилась менее подверженной случайностям, пределы поселения распространились и перешли с воды на твердую землю, а постройки на сваях, перестав быть необходимыми, постепенно вышли из употребления.

На основании наблюдений, сделанных над озерными постройками долины По, Гельбиг доказал, что такой же постепенный переход от камня к бронзе имел место у арийского народа, умбров. Там, однако, в течение бронзового периода умбрийская цивилизация была внезапно разрушена нашествием этрусков, и ни одно из этих поселений не дожило до железного века.

Таким образом, свайное поселение, расположенное напротив Пешиеры, на Гардском озере, было воздвигнуто в каменном веке и было занято постоянно в течение века меди до века бронзы{106}. Остатки поселения на Фимонском озере особенно поучительны, так как это поселение должно было быть воздвигнуто вскоре после прибытия умбров в Италию и было разрушено раньше, чем они перешли от пастушеского периода к земледельческому. Там имеются два последовательных слоя, из которых древнейший принадлежит целиком к неолитическому веку. Обитатели еще не возделывали почву и жили главным образом охотничьей добычей. Кости оленя и кабана весьма многочисленны, тогда как кости быка и барана редки. Впрочем, там не имеется никаких злаков; но найдены большие запасы орехов, точно так же, как желудей, из которых некоторые прилипли к внутренней стенке земляных горшков, в которых их жарили, прежде чем есть. Эти жилища были, по-видимому, сожжены, а потом через несколько времени вновь выстроены, ибо более недавний слой содержал многочисленные осколки кремня и бронзовый топор. Злаки еще отсутствуют, хотя найдены орехи, желуди и кизил. Но обитатели в это время уже достигли пастушеского периода, так как кости оленя и кабана редки, а кости быка и барана обыкновенны{107}.

Эти итальянские озерные поселения имеют специальную важность для наших исследований, так как Гельбиг удовлетворительно доказал, что в них обитали умбры, народ арийского языка. Таким образом мы узнаем, что когда арийцы впервые прибыли в Италию, то они были в начале пастушеского периода и не знали земледелия и металлов.

Мы узнаем также, что знакомство с металлами пришло с юга, а не с востока. Поселения, принадлежащие исключительно к каменному веку, находятся главным образом на севере от По, тогда как содержащие бронзу расположены вообще далее к югу. То же самое и в Швейцарии. Поселения каменного века многочисленнее на Констандском озере, поселение бронзового века на озерах Женевском, Бриенском и Невшательском.

Англия доставила последний аргумент в пользу теории, приписывавшей арийским завоевателям введение металлов между неолитическим народом. Еще в 1880 году профессор Бойд-Даукинс поддерживал мнение, что завоеватели, построившие круглые курганы, установили свое владычество над природными жителями, силурами, посредством бронзового оружия, которое они принесли с собой. Но даже в этом случае, гораздо более поразительном, дальнейшие исследования показали вероятность существования рядом веков бронзового и каменного. Выше было уже указано{108}, что бронза крайне редка в самых древних погребениях в круглых курганах, которые, в Йоркшире во всяком случае, принадлежат чаще к каменному веку, чем к бронзовому. Кроме того, в Великобритании, как и в других местах, самое древнее оружие из бронзы, видимо, скопировано с каменных орудий, формы которых, неудобные для бронзы, были вскоре оставлены. Нередко бывает, что могилы, где находятся образцовые орудия этих архаических форм, содержат в то же время каменное оружие. Таким образом, в кургане около Буттервика, в Ист-Риддинге, в Йоркшире, бронзовый цельт самой простой формы, сделанный по образцу каменного топора, найден был рядом с кремневым ножом{109}. В Дербишире нашли скелет, завернутый в вывернутую кожу, и вместе с этим скелетом кремневые орудия и цельт из бронзы, сделанный на манер самых простых каменных цельтов. В одной только Англии{110} найдено двадцать семь бронзовых цельтов, сделанных по типу каменных цельтов, и можно проследить постепенное развитие форм, все более приспособленных к новому употребляемому материалу.