Давно уже Нибур и О. Мюллер обратили внимание на тот знаменательный факт, что многие слова, относящиеся к земледелию и мирным искусствам, названия, обозначающие дом, поле, лес, плуг, желудь, яблоко, фигу, вино, растительное масло, соль, мед, молоко, собаку, вола, быка, теленка, барана и борова, — тождественны в латинском и греческом.

Однако одни лишь самые элементарные термины земледелия сходны в латинском и греческом языках. Наименования различных пород зерна, частей плуга, веялки, ручной мельницы и хлеба совершенно различны. То же самое относится к словам, касающимся самых элементарных юридических и политических понятий, точно так же, как и относящимся к металлам, морскому промыслу, рыбной ловле, войне и названиям оружия, каковы суть: tela, arma, hasta, pilum, ensis, gladius, arcus, sagitta, jaculum, clupeus, cassis, balteus, ocrea; ни одного из этих слов не находится в греческом языке.

Последний в этом отношении имеет более сходства с санскритским, чем с латинским, так как индусские и эллинские слова, обозначающие наконечник пики, камень пращи, стрелу — одни и те же. Наименование топора πέλεκυς свойственно греческому и санскритскому. Греческий совпадает также с индоиранским в словах, обозначающих лемех сохи, вспаханное июле, «вилы» для вскапывания земли, веретено, город, мщение, наказание и в трех именах божеств{196}.

Итак, мы должны заключить, что италийская и эллинская семьи разделились в самом начале земледельческого периода, раньше, чем образовались самые элементарные политические идеи; раньше, чем создалось какое бы то ни было представление о законе, гражданском праве или верховной власти, раньше, чем были изобретены лук, копье, меч или щит; тогда как греки оставались в соприкосновении с индоиранцами до тех пор, пока распространились первоначальные формы этого оружия.

Индоиранский язык имеет много точек соприкосновения со славяно-литовскими языками. Таковы слова, обозначающие понятия: хозяин дома, брак, святой, полдень, петух, пшеница и два имени божества: Бог и Percunas. Хотя сходства между языками греческим и славянским и незначительны, сходство каждого из этих языков с индоиранским слишком заметно, чтобы быть случайным. Кажется поэтому вероятным, что индо-иранцы оставались в соприкосновении, с одной стороны, с греками, а с другой — со славянами в течение некоторого времени после окончательного разделения греков и славян.

Однако языки Индии и Балтики имеют мало общих слов, относящихся к цивилизации. Староскандинавское as, «бог, дух», есть санскритское слово asu, «жизнь», и в нем, очевидно, находится первоначальное значение слова. Старинное верхнегерманское ewa, «закон», есть санскритское eva, «обычай»; а готское hairus, «меч», литовское kirwis, «топор», и сабинское curus, «копье», происходят от санскритского garu, «удар молнии».

Кельтам общи со славянами наименования, обозначающие зиму, серебро, плуг, пшеницу, пиво, закваску, воск, яблоко, тысячу и некоторые выражения, относящиеся к возделыванию почвы.

Армянскому языку общи с греческим слова, обозначающие мед, соль, вино, поле; с литовским название рыбы, а с латинским название луны.

Кельты, албанцы, славяне и тевтоны все заимствовали из латинского слова murus, что достоверно указывает, что искусство каменщика было занесено к северным народам из Италии. Латинское mina и греческое μνα суть слова, заимствованные из семитического, чем указывается, что меры и веса были принесены в Европу финикиянами.

Тевтонские слова pfunt и pfeil заимствованы из латинского pondus и pilum, а славянское хлебѣ происходит от тевтонского hlaifs хлеб (англ. loaf).

Точно так же, как финны заимствовали у тевтонов и славян бесчисленное количество слов, относящихся к цивилизации, греки заимствовали не менее сотни таких слов у финикиян.

Общее правило то, что термины, относящиеся к пастушеской жизни, тождественны у европейских и азиатских арийцев, тогда как слова, относящиеся к жизни земледельческой и оседлой, более или менее различны, что указывает на то, что разделение индоиранской семьи от европейских арийцев имело место в течение кочевого и пастушеского периода цивилизации.

Во всяком случае, мы приходим к заключению, что первобытные арийцы должны были быть многочисленным народом, занимавшим обширную территорию, в эпоху, когда существовала лишь самая грубая цивилизация, и что разделение их началось в те времена, когда они, подобно современным татарам, бродили по обширной области со своими повозками и стадами.

Задача, предпринимаемая нами теперь, состоит в отыскании того, какая из неолитических рас имеет наиболее прав быть отожествленной с первобытными арийцами. Ясно, что распространение арийской крови далеко не параллельно с распространением арийского языка. Без сомнения, арийские языки распространились в обширных странах, занятых в настоящее время потомками неарийских рас.

Это возможно в силу того факта, что изменение языка совершается легче и чаще, чем изменение физического типа.

Брока настаивал на том факте, одно время почти забытом, что язык, как признак расы, чаще всего бывает совершенно обманчивым. Он основательно утверждал, что наиболее важное этнологическое значение имеют признаки физические, а не лингвистические.