– Черт бы… тебя побрал…

Бунин схватился за сердце левой рукой. В правой он держал чашку и, судя по тому, что Маруся столкнулась с ним в коридоре подземной лаборатории, профессор куда-то шел. Возможно, за чаем.

– Извините.

– Никогда больше так не делай.

– Ну я же не знала, где окажусь!

– Пользоваться не умеешь, а уже лезешь.

– К нему инструкция не прилагалась.

– Надо образно, – профессор убрал руку от сердца и очертил ею пространство вокруг себя, – представить помещение. Если представить конкретного человека, то ты будешь натыкаться прямо на него.

– Откуда же я знаю, в каком вы помещении?

– А позвонить было сложно?

– Ну…

– Муууу… Научись думать, хоть иногда.

Бунин обошел Марусю стороной и направился дальше по коридору, оставив гостью в полной растерянности.

– Вы, вроде бы, хотели поговорить? – крикнула ему вслед Маруся.

Профессор ничего не ответил и скрылся за дверью маленькой служебной кухни.

– Какой же ты все-таки противный… – проворчала Маруся и лениво поплелась туда же.

Когда она зашла на кухню, профессор колдовал над чашкой, высыпая туда разноцветные порошки из маленьких бумажных пакетиков и осторожно перемешивая это все деревянной лопаточкой.

– А если бы я был в душе?

Маруся недовольно поежилась.

– Или еще где…

– Что вы там делаете? – спросила Маруся, чтобы сменить тему.

– Я так понимаю, ты уже встречалась с Евой? – Бунин словно не услышал вопроса.

– Почему?

– Потому что у тебя ее предмет.

Маруся разжала руку и посмотрела на змейку.

– Она точно так же появилась у меня вчера вечером.

– Я встречалась с ней утром.

Профессор налил в чашку кипяток и понюхал получившуюся жидкость. Он казался настолько расслабленным, что Маруся даже усомнилась в том, что именно Бунин собирался с ней пообщаться. Может быть, это была ловушка? Кто-то пытался выдать себя за профессора или…

– У тебя, кажется, был день рождения?

– Шестнадцать лет, – не сдержавшись, расплылась в улыбке Маруся.

– Шестнадцать лет, а ума нет, – тихо пробурчал профессор.

Маруся сделала глубокий вдох, чтобы проглотить очередное оскорбление.

– Я пришла, чтобы узнать, о чем вы хотели меня предупредить.

– А какая теперь разница?

– Какая разница?

– Все равно ты все сделала не так.

– А как я должна была…

– Например, ты должна была ответить на мой звонок.

– У меня были люди.

– Не оправдание.

– Я не хотела…

– Теперь я не хочу.

– Но…

– Отдай мне предмет и топай домой.

– Я уже отдавала вам змейку, но она опять оказалась у меня.

– Разумеется! Ее же украли.

– А, может, вы специально подослали ко мне маму, отдав ей змею?

– И какой в этом смысл?

– Не знаю, – честно созналась Маруся.

– Вот и я не знаю… – профессор развернулся прямо к Марусе и посмотрел ей в глаза. – Отдашь сама или отнять силой?

Маруся даже не нашлась, что ответить.

Бунин же, как ни в чем не бывало, поднял руку и посмотрел на часы.

– Завтракать будешь?

– Завтракать?! Вы издеваетесь?

– Проявляю несвойственную мне вежливость.

– Пытаетесь отравить?

– Не проверишь, не узнаешь.

Маруся зависла. Профессор умел вывести из себя неожиданным поведением. Вот только что он был серьезен как никогда и тут же мог начать рассуждать о каких-нибудь совершенно необязательных и никакого отношения к делу не имеющих вещах, как, например, заваривание чая или вестибулярный аппарат у насекомых. Возможно, таким образом он специально заставлял собеседника потерять нить разговора, контроль над эмоциями и даже цель, ради которой разговор затевался, и потом, словно хищник, внезапно нападал из укрытия, заставляя вас думать о том, о чем вы вовсе не хотели думать, говорить те вещи, о которых вы собирались молчать и даже совершать поступки, за которые потом было страшно или стыдно.

Вот сейчас он выглядел совершенно безобидным, даже уютным, в своем очередном махровом халате со свежими следами зубной пасты на груди и в тапочках на босу ногу. У него был заспанный вид, взъерошенные волосы и помятая щека с отпечатком мелкой решетки — судя по всему, он положил голову на металлический сетчатый стол, да так на нем и уснул. Бунин казался трогательным сумасшедшим гением, кем он, в общем-то, и являлся…

– Ну чего ты встала как вкопанная? – трогательный гений оттолкнул Марусю, загородившую ему проход, и направился к холодильнику.

– Я могу идти домой? – рассерженно спросила Маруся.

– Валяй!

Бунин кивнул, отпил свое зелье и страдальчески скривил рот, словно это было одновременно самое кислое и горькое вещество на свете.

– Вы отправили мне миллион звонков и сообщений ради того, чтобы сказать «валяй»?

– А еще я предложил тебе завтрак, – ответил Бунин, спрятавшись с головой за дверцей холодильника.

Он определенно издевался. Мстил за вчерашнее марусино молчание? За сброшенные звонки и неотвеченные сообщения? Но он же не маленький ребенок…