– Такая сделка сорвалась, – грустно повторял Антон, пока мы с ним шли домой, – почти договорились, и нате! Мимо! Но я не сдамся! Буду подавать объявления до тех пор, пока не избавлюсь от машины.

– Ты обещал провести меня по дому, – напомнила я, входя в холл, – можем начать прямо сейчас. Уже поздно, народ спит.

– Ну и как ты тогда собралась по спальням ходить? – справедливо спросил Анатолий.

– А мне там делать нечего, – парировала я, – покажи нежилые помещения! Подвал, например!

– Его нет, – пожал плечами Антон, – Михаил сам дом строил, не готовый покупал. Тесть умный человек, он знает, что в Подмосковье сыро, намучаешься воду из подпола откачивать. Под особняком бетонная подушка. Зато есть чердак.

– Уже видела, – протянула я.

– А старую прачечную? – спросил Антон. – Она возле кладовки, ну, той, что на первом этаже.

– Показывай, – приказала я.

Муж Наташи пошел вперед по коридору до крошечной дверки, толкнул ее и сказал:

– Тут кладовка! Во! Много хорошего лежит.

– Заглядывала сюда, – подтвердила я, – и удивилась, похоже, Михаил Матвеевич ничего не выбрасывает. И он невероятно аккуратен!

– Положительный во всех смыслах человек, – согласился Антон, – правильный. С него пример нужно брать. Полки сделал и сохранил свое добро. Никогда не знаешь, что в нашей стране случится. Вот, к примеру, мыло. Видишь ящик?

Я прищурилась. Антон перешел со мной на «ты», несколько попыток сбагрить «покойника» сделали нас почти друзьями.

– Не замечаешь? – удивился спутник. – Вот же!

Он сделал пару шагов и открыл картонный короб. Из него повеяло знакомым ароматом.

– Земляничное? – неуверенно спросила я. – Моя мама его любила.

Антон вытащил серо-розовый брусок.

– Советское качество. Лежит почти тридцать лет, и ничего!

– Почему вы им не пользуетесь? – удивилась я.

Зять скряги засопел.

– Это же стратегический запас! На черный день! Вдруг голод настанет.

Я хихикнула. Здорово поможет в этом случае мыло! Из него отличный суп получится! Хотя его можно поменять на крупу. Но не стоит думать о глупостях. Надо задать Антону вопрос:

– Кладовку я уже видела, а где старая прачечная?

– Тут, – ответил Анатон и дернул за круглую ручку, торчавшую из стены.

В нос пахнуло сыростью, я втиснулась в узкое пространство. Перед глазами предстало оцинкованное серое корыто, поставленное на сколоченный из необструганных досок стол, пара ведер и кран в стене.

– До того, как стали в прачечную вещи сдавать, белье здесь стирали, – пояснил Антон, – на всякий случай оставили все в рабочем состоянии, мало ли чего! Михаил Матвеевич очень умный. Он подсчитал если дома стиральную машину иметь, то одна постирушка будет стоить пятьдесят рублей. Порошок, вода, электричество, отбеливатель, – все дорого. А если в прачку ходить, то жетон дают за сорок рэ! Червонец экономии. Поэтому Ната ходит в торговый центр. Но вдруг электричество закончится! Война случится! Народ без барабанов-автоклавов останется, а мы с корытцем. Научно-технический прогресс, это здорово, но если ядерный взрыв? Че делать? Как стирать?

Я медленно осматривала крохотное пространство. Если произойдет конфликт с применением современного арсенала вооружений, вопрос о чистоте одежды будет не актуален. Антон странный человек, временами он говорит феерические глупости, а порой похож на нормального мужчину. Необычная смесь инфантильности и зрелости.

Да, Кате тут негде спрятаться, разве что притаиться на дне старого корыта, заползти под ребристую доску. Надо же, никогда не встречала в реальной жизни такое приспособление, видела его только на картинках да в кино.

– Идем дальше, – приказала я, – открывай все потайные местечки.

Больше полутора часов Антон демонстрировал мне все секреты нелепого дома. Мне оставалось лишь удивляться количеству крошечных кладовочек, набитых всевозможным хламом. В здании была комнатенка, где стояла допотопная швейная, еще не электрическая, а ручная машинка, небольшой отсек, по размерам смахивающий на шкаф, в котором хранились чугунные утюги и самодельная гладильная доска, обшитая старыми детскими пеленками, каморка, где лежали пачки газет и журналов еще советских времен. Но ни один из укромных уголков не мог служить убежищем для девушки.

– Все! – сказал в конце концов Антон. – Полный обыск сделали.

Но что-то в его голосе заставило меня насторожиться.

– Больше никаких помещений нет?

– Честное слово, ей-богу! – заявил Антон. – Все целиком показал! Во!

Он начал истово осенять себя крестным знамением. Я нахмурилась.

– Одна маленькая пташка мне нашептала, что здесь есть потайная комната, просторная, с кроватью.

Антон вздрогнул, его глаза забегали из стороны в сторону. Я поняла, что иду верным путем, и решила прибегнуть к банальному шантажу: