– В принципе – абсолютно ни при чем, – растерялась я.

– Здание базы сейчас место преступления, – попытался Макс объяснить матери суть дела, – специалисты обязаны тщательно его изучить.

Капитолина на секунду притихла, потом навесила на лицо широкую американскую улыбку.

– Зал для репетиций свободен?

Мы с Максом переглянулись и хором ответили:

– Да.

– Супер, – кивнула Капа, – пускай девочки отшлифовывают шоу. Никто из них убить человека не мог. Раз его пристрелили почти десять лет назад, значит, участницы вне подозрений. Завтра народ ломанется на финал, надеюсь договориться с газетами о материалах. Журналисты обожают подобные истории. «Скелет в подвале»! Получим хороший пиар! О «Комареро» напишут все, даже те, кто никогда не дает материалов о конкурсах красоты. Ты, Лампа, договаривайся с телевидением! Макс, надо сделать так, чтобы останки успели заснять камеры.

Я впервые увидела на лице мужа растерянность.

– Договорись, чтобы кости полежали в доме до завтра, до ужина, – деловито распоряжалась Капитолина. – О! Я придумала! Гениально! Он черный?

– Кто? – не поняла я.

– Скелет! – топнула ногой Капитолина. – О ком сейчас ведем речь? Не о пончиках же! Назови цвет костей!

Теперь растерялась я.

– Не могу!

– Почему? – возмутилась Капа. – Сбегай, погляди.

Макс взял себя в руки.

– Зачем это тебе?

Капа улыбнулась, словно кошка, поймавшая самую жирную мышь.

– Надо сделать постановочный кадр, я придумала версию для прессы. Одна из моделей пошла утром за кофе, споткнулась о ковер, схватилась за стенку, панель отъехала в сторону, а там скелет! Мы поставим девчонку около груды костей, но необходима красивая картинка, поэтому я спрашиваю про цвет! Ну почему вечно нужно объяснять самые элементарные вещи? Хорошо ли будет смотреться черное платье около темной кучи? Надо соответственно нарядить девочку, подать одежду «Комареро» выгодно! Нет, нужно мне самой проконтролировать ситуацию! Пойду, изучу интерьер!

На меня напал кашель, Макс пару секунд смотрел на Капу, потом произнес:

– Не получится со снимками, и история, придуманная тобой, не лучший вариант! Скелет находится в подвале, и в этом доме нету ни ковров, ни деревянных панелей.

– Ерунда, – отмахнулась Капа, – не делай проблем там, где их нет. Текст напишем любой! А скелет надо перетащить!

– Забудь, – твердо сказал Макс.

Капа стукнула кулаком по матрасу.

– Чьи сюда деньги вложены? Мои! Кто раскручивает «Комареро»? Я! Следовательно, все остальные обязаны молчать!

Макс медленно втянул в себя воздух. Я сообразила, что сейчас он его выдохнет и скажет Капитолине слова, о которых потом сильно пожалеет.

Я откашлялась.

– Капа, думаю, надо поступить иначе. Вам следует дать интервью газетам: «В помещении особняка, где живут девушки-конкурсантки, случайно обнаружен скелет. Меня потрясла трагедия, поэтому я приняла решение помочь милиции расследовать преступление прошлых лет. Я наняла частных специалистов…», ну и так далее.

– А конкурс? – нахмурилась Капа. – Завтра финал! Шоу состоится!

– Может, лучше прекратить состязание? – посоветовала я. – Вспомните о трагедии, о Наташе, которая зарезала отца с матерью. Не очень-то прилично…

Капа фыркнула.

– Хватит! Когда вложишь в какое-нибудь дело мешки денег, тогда и будешь раздавать советы. Все! Девушек в зал! Пойду к Зиновию!

Капитолина резво вскочила с кровати и унеслась прочь, словно юркая ящерица. Макс подошел к окну и уставился на улицу. У меня хватило ума понять, что мужу хочется побыть одному, поэтому, сказав: «Сбегаю пока к Нине Егоровне, ей надо непременно сообщить, что случилось в семье сына», я поторопилась уйти.

И лишь нажимая звонок на двери матери Антона, я внезапно задала себе вопрос: зачем я пришла сюда? Ведь муж Наташи открытым текстом заявил, что после женитьбы не очень-то общался с родной маменькой. Мне следовало найти лучший повод для того, чтобы удрать из дома Груздевых, но отступать поздно, кто-то уже гремит замком.

Я навесила на лицо улыбку и хотела спросить у подростка, который открыл дверь в полутемную прихожую, где бабушка, но тут хрупкое существо в лилово-красной юбчонке и белых колготках щелкнуло выключателем.

Под потолком вспыхнула пятирожковая люстра. Безжалостно яркий свет осветил стройную женщину в обтягивающем свитерочке с глубоким у-образным вырезом. Тонкую талию незнакомки перехватывал широкий лаковый ремень. Уже упомянутый лоскут ткани, чуть больше носового платка, служил юбкой. На ногах вместо уютных тапочек красовались туфли на каблуках. Ярко-белые вытравленные волосы каскадом искусно завитых локонов падали на прямые плечи. Но самым впечатляющим было лицо. К телу юной стройной девушки прилагалась голова старой черепахи со слишком вульгарным макияжем. Толстый слой тонального крема цвета загара покрывал щеки, лоб, подбородок, спускался на шею и обрывался в районе декольте. Веки цвели бело-сине-голубой гаммой перламутровых теней и заканчивались щетиной накрашенных, карикатурно загнутых искусственных ресниц, на которых висели комки туши. На щеках пылал кирпично-оранжевый румянец, пухлые губы походили на две сардельки, обмазанные перламутровой помадой. Довершало образ огромное количество бижутерии. Серьги в виде колец, ожерелье из пластмассовых шаров размером с куриное яйцо, штук десять браслетов и примерно такое же количество перстней на морщинистых, смахивающих на куриные лапы, руках. Ногти у хозяйки были явно наращенными. Ни разу в жизни я не видела женщину с натуральными десятисантиметровыми, загнутыми, словно у старого грифа, когтями. На секунду мне захотелось осведомиться у дамы: