Шрифт:
– …дом спалили, скот угнали, двадцать семь коней свели, а еще – овечек стадо, сорок пять голов свиней... – Память народная бережно и тщательно сохранила полный перечень убытков, понесенных эрном Эйккеном от проклятых шуриа – и в этом прапорщик эрн-Кэдвен была с народом полностью согласна. Двадцать семь коней – это да, за такое надо мстить, а уж про остальную живность и говорить нечего. – Два десятка кур, и даже из пруда всех карасей…
На такое только шуриа способны. Владетельный эрн наверняка этих карасей холил и лелеял почище собственной родни.
Мысленно Джона хохотала во все свое немое горло.
«Ай да ролфи! Все подсчитали – и коней, и свиней, и карасей! Эйккен, много там карасей-то было?»
«Да уж… ничего не упустили… дармоеды».
Когда песня дошла до строчки: «Шурианская змеюка дом его спалила и в канаве, как котят, деток утопила», дед окончательно расстроился.
«Дураки набитые! – проворчал он. – Что они понимают? Надо было языки повырывать, чтобы не трепались без толку. Джоэйн только одного сыночка мне и родила за все годы. Эх-хе-хех…»
Дух горестно вздохнул и мрачно поглядел на шуриа.
Грэйн внезапно взгрустнулось. Вспомнился Кэдвен: серый камень стен, черепичная крыша, запотевшие окна, три старые яблони с аккуратно выбеленными стволами… А что сталось с веселым щенком «зимней» овчарки, любимцем капитанских дочек? Новый владетель, эрн Конри, запросто мог и пристрелить пустобреха, чтоб ничто не напоминало о прежних хозяевах поместья… Хотя нет, нет. Конечно же, не мог. Да и глупо бы было спрашивать у лорда-секретаря про какого-то щенка в тот единственный раз, когда девушка с ним общалась… А что бы сделала Грэйн, разори кто-нибудь ее дом?
Ролфи снова посмотрела на пленницу. Шуриа по-прежнему моргала, но мычать больше не пыталась. Привыкла, должно быть. Грэйн встряхнулась и отправилась к ручью – отмыть руки и снова ополоснуться, а заодно и воды набрать. Уж за полдень перевалило, а у них всего и пищи было – три сухаря на двоих! До воды было спускаться шагов двадцать, не больше, так что шуриа наверняка могла слышать, чем закончилась история безумного эрна:
– Ролфи, в женах не нужна нам змея такая!
«Это уж точно, – думала эрна Кэдвен, оттирая руки песочком. Было неприятно, но терпимо. – Не представляю себе, кто рискнет взять в жены шуриа!»
– Помни, ролфи, о судьбе Безумного Эйккена! Змеям пр'oклятым не верь и дави, где встретишь! О!
Это Грэйн заметила, как в ручье кто-то плеснул хвостом. Рыба! Еда!!! И, сорвав рубашку, эрна Кэдвен вломилась в холодную воду.
Видимо, давным-давно съеденные подлыми шуриа караси сподвигли эрну на рыбную ловлю, потому что вернулась она к костру с большой форелью в руках. Ловко запекла добычу на углях и под позорные, непроизвольные вопли желудка пленницы скормила ей половину по кусочку. Девушка старалась, выбирала косточки и сама не приступила к трапезе до тех пор, пока не насытила Джону.
«Как это благородно и по-ролфийски с ее стороны», – важно заметил Эйккен.
«Абсолютно согласна, доблестный эрн, чисто ролфийское благородство – избить, притопить, помучать, а потом накормить и полюбить всем сердцем».
Если бы на сарказм можно было бы ловить карасей… то есть форель, у Джоны сегодня оказался бы самый большой улов – это точно.
Вечерело. Постиранные портянки сушились у огня на воткнутых рядом с костром палках. Рыба была съедена: косточки из предназначенных шуриа кусков Грэйн тщательно выбрала, а вот сама не побрезговала и рыбьей головой. Ролфи, конечно, двужильные, но сильному телу эрны Кэдвен и еды требуется немало. Тем более что до ближайшего городка – ролфи начертила на земле импровизированную карту и даже сподобилась вспомнить название – Синхелм… смешное, на Синтаф похоже! – по хорошей дороге не больше дня пути. Впрочем, насчет хороших дорог Грэйн погорячилась. И раздумья свои озвучила, сыто развалившись у огня и поглядывая на шуриа.
– Осталось терпеть совсем немного, графиня. Полагаю, если Локка и Морайг будут милостивы, эта несчастная скотина не падет прямо в упряжи и дотащит нас до… как бишь этот городок зовется? Син-хелм, – раздельно выговорила Грэйн. – Синхелм. Абсолютно бессмысленное название. Совсем как Син-таф. Диллайн выдумали, будто бы оно было наше, а трусливые смески подхватили, и теперь уже никому не интересно, что ролфи просто не могли называть страну так. Вы знаете ролфийский, леди Янэмарэйн? Впрочем, узнаете, узнаете, и весьма скоро… Мы звали эту землю Сэдрэнт, Сэдренси – земля посевов. Син-тафффф… Син-хелм… тьфу! Похоже на фырканье нашего мула. Какой-то щебет или кудахтанье, а не имя страны!
Шуриа прищурилась и оскалила зубы. Грэйн ухмыльнулась в ответ:
– Так хорошо, что вы не можете мне ответить, леди Джоэйн.
«Нет, эта солдафонка положительно решила довести меня до умопомешательства, – пожаловалась леди Янамари своему ролфийскому предку. – Эта земля называлась Джезим. Джезим – значит Радость. И не нуждалась она в засевании. Во всяком случае, не ролфийским семенем».
Вот, казалось бы, сколько веков прошло, сколько всего случилось, и почти не осталось шуриа, и в большинстве нынешних обитателей Синтафа течет кровь сразу трех народов, а стоит задеть тонкую болезненную струнку в душе, и сразу припоминаются древние обиды. Джезим так и остался Джезимом, как его ни называй, потому что эта земля Радости, таковой была, таковой и останется. Но разве глупая «волчья» девка это понимает?