Предок ржал, точно конь.

«И козы, и овечки, и даже собачки. Джони, хочешь, я тебе расскажу про то, как…»

«Не хочу!»

Шуриа сидела вся красная от смущения и смеха, несказанно сожалея, что завела такой опасный для морали разговор, и подумала, как бы так аккуратно спросить у Аластара насчет козочек на его кораблях. Положены ли по уставу, или офицеры просто закрывают глаза на шалости подчиненных. Хотя, конечно, вопрос был чреват ответом в стиле диллайнского князя, то бишь откровенным и беспристрастным. Если козочки имели место быть, то Аластар Эск скрывать не станет.

Весенние шторма, рожденные у таинственных берегов ледяного Морайлэнта, Дома Морайг, не нанесенного ни на одну из карт этого мира острова, докатились до Архипелага и накрыли Эйнсли серым покрывалом дождей. Корабли, словно чайки со сложенными крыльями, качались на внешнем рейде, невидимые за пеленой ненастья. Северный ветер – тревожное дыхание богини – трепал знамя Бегущего Волка на флагштоке замка Эйлвэнд и гнал свинцовые волны залива Мэрддин в устье Лейт. Впрочем, наводнения не грозили столице Ролэнси вот уже без малого сотню лет. И благодарить за это следовало упрямых ролфийских строителей и священную княгиню эрну Мэрсейл, чьи рунные плетения, навечно врезанные в гранит и базальт набережных Эйнсли, хранили город от капризов Морайг. Вся ярость волн несчетное количество раз накатывалась на черно-серый морской щит Эйнсли – и расточалась с пристыженным шипением. Воля «морской» супруги Вилдайра Эмриса и власть, дарованная ей Серебряной Луной, каждый раз оказывались сильнее. Однако пытаться смирить ветер не смела и она. Морайг непостоянна в своей милости, и никогда не угадаешь, что именно может вызвать ее гнев. Какой бы благосклонностью богини ни пользовалась эрна Мэрсейл, она была всего лишь человеком, женщиной – единственной посвященной Морайг женщиной среди всех ролфи, воплощением богини, но все-таки не самой богиней. Начертанные княгиней руны хранили берега и корабли, но только до тех пор, пока Морайг это позволяла. Попробуй преступить положенные человеку границы силы и знания – и сразу поймешь, почему люди все-таки не боги. Ролфи это очень хорошо помнили. В конце концов, их история хранила достаточно наглядных примеров. Единожды разгневав Глэнну, ролфи до сих пор не могли ее умиротворить, в буквальном смысле пожиная горькие и скудные плоды ее немилости. А Локка, преданная отступниками-диллайн, наоборот, отвернулась от совиного племени родных детей и покровительствовала теперь приемным – ролфи…

Конри думал обо всем этом, пока, придерживая одной рукой парадную треуголку, а другой – ворот раздуваемой ветром шинели, поднимался от каретного подъезда к центральной лестнице замка Эйлвэнд. Как и любой посвященный Морайг, он находил погоду отменной и ничуть не удивился, заметив на балконе северного, «морского», крыла замка высокую женскую фигуру в темно-сером. Откинув за спину белые косы, эрна Мэрсейл внимала голосу богини, не замечая ни насквозь промокшей одежды, ни лорда-секретаря внизу. Отлично понимая, что княгиня его не видит – да и вообще никого не видит и не слышит, погруженная в общение с божеством, – Конри тем не менее почтительно склонился, едва не поскользнувшись на мокрых гранитных ступенях. Неведомо, сколько продлится молитвенный транс посвященной, но, хотя несомые лордом-секретарем вести предназначались не в последнюю очередь и для ее ушей, он и не думал роптать и досадовать. У богов нет привычки дергать своих посвященных по пустякам, так что Конри подождет, сколько потребуется. Тем более что лорду-секретарю было о чем поговорить и с «огненной» женой Вилдайра Эмриса.

В некоторых вещах ролфи – страшные консерваторы. Например, убранство личного кабинета Священного Князя, именуемого также Залом-с-Очагом, принципиально не менялось уже лет двести, чуть ли не с момента постройки замка, и вряд ли изменится за следующие двести лет. Конечно, стекла в узких стрельчатых окнах стали прозрачней, а отопление в замке не так давно модернизировали, да и вместо каменных плит пол теперь покрывал дубовый паркет, однако Очаг так и остался именно очагом, упорно не желая именоваться камином, потолочные балки по-прежнему хранили копоть прошедших лет, а княжеское кресло с оскаленными волчьими головами на подлокотниках было сработано еще в те годы, когда косы Вилдайра не успели побелеть. Монументальное это кресло из почти черного мореного дуба с легкостью выдерживало не только вес могучего тела Повелителя Архипелага, но и присевшую на подлокотник эрну Вигдэйн, «огненную» княгиню. Зажав в зубах костяной гребень, супруга Вилдайра старательно плела правую, «Локкину» косу Священного Князя. Выбеленные возрастом, положением и магией тяжелые пряди Вилдайровых волос струились в ловких сильных пальцах княгини и стекали ей на колени. Поглощенная своим занятием, эрна Вигдэйн без голоса мурлыкала то ли песенку, то ли заклинание, и ни один волосок не выбивался из ритуального плетения.

– Мой князь, – приветствовал властительное семейство Конри. – Княгиня.

«Огненная» кивнула, не поворачивая головы, а вот князь дернулся было ответить на приветствие, но эрна Вигдэйн раздраженно зашипела сквозь гребень, и Вилдайр снова замер в кресле, чуть виновато улыбнувшись.

– Присаживайся, Рэналд. Что погода?

– Штормит, милорд. – Шеф всесильной Вилдайровой «канцелярии» благодарно расстегнул мокрую шинель и повесил ее на крюк у очага. В эту комнату слуги не допускались. Конри доподлинно знал, что, помимо него самого, у семейного княжеского очага сиживали только избранные лорды Адмиралтейства да оба генерал-фельдмаршала, а более, пожалуй, никто. Хотя, имея дело со Священным Князем, никогда и ни в чем нельзя быть до конца уверенным. И все равно, честь оказаться допущенным в Зал-с-Очагом согревала Конри в самый ненастный день, да и не так уж много лет прошло с тех пор, как он впервые переступил этот порог.

– Обсушись у огня, лорд Конри. – Вигдэйн выпустила изо рта гребень и, перехватив косу одной рукой, принялась быстро обматывать ее конец полоской волчьего меха. – Выпей горячего эля. Мы скоро закончим.

– Благодарю, миледи. – Конри придвинул к себе скамеечку и присел у очага, стряхивая дождевые капли с собственной прически.

Все ролфята рождаются с волосами темно-серыми, словно шкурка настоящих лесных волчат, и лишь потом возраст и перемены статуса выбеливают им косы. Чем ты выше, чем ближе к богам, чем большая сила тебе подвластна, тем светлее становятся серо-русые пряди, пока не сравнятся в белизне со снегами равнин Ролэнси и шкурой волков из Оддэйновой Своры. У полукровок не так. Конри доводилось встречать смесков, беловолосых и зеленоглазых от рождения, но внешнее сходство еще не делает полукровку настоящим ролфи. Говорят, в юности старшего сына синтафского императора – Вилдайра Эмриса, и не сразу отличить было от чистокровного диллайн, но дух его всегда был истинно ролфийским, и вот его пепельные волосы побелели, а совиная желтизна взгляда сменилась волчьей зеленью…

– Итак, есть ли новости о нашей Гончей, Рэналд? – Получив возможность двигаться, Вилдайр покрутил головой и благодарно улыбнулся своей княгине. Эрна Вигдэйн соскользнула с подлокотника и прошелестела подолом мимо Конри, чтоб налить князю эля.

– Что считать новостями, мой князь… – лорд-секретарь пожал плечами. – По всему Синтафу разыскивают бесследно пропавшую янамарскую графиню. Пока безуспешно. Сухопутные границы с государствами Конфедерации перекрыты, всех путешественников пропускают через «мелкое сито». Конфедераты уже составили коллективную ноту имперскому правительству, но покуда еще не предъявили, насколько мне известно. Дело начинает попахивать дипломатическим скандалом, но когда это Эсмонд-Круг тревожили такие мелочи?

– О, – мурлыкнул Вилдайр в свою кружку. – Неплохо, неплохо… Скандалом, но покамест еще не порохом, Конри?

– Увы, нет, мой князь.

– Парочка провокаций со стороны конфедератов могут это исправить?

– Я уже обдумываю организацию нескольких таких моментов, – Конри кивнул. – От подобных резких движений на границах страдают прежде всего торговые связи, и нам на руку, если финансовые реки между Империей и Конфедерацией несколько обмелеют.

– Займись, – повелительно приподнял кружку Вилдайр. – Когда сцепятся банкиры, пух и перья от этой драки пощекочут нос Атэлмару. И отчасти отвлекут его ищеек от нашей посланницы и ее добычи.