Она не может и не позволит себе любить его.

— Мне нужно пятнадцать минут, чтобы забрать свои вещи из шале, — сказал Коул.

Сделав это заявление, он не сдвинулся с места, как будто предоставляя Анне возможность возразить ему.

Не уходи! — молило ее сердце.

Она упорно отказывалась прислушаться к нему.

— Прекрасно! — откликнулась Анна.

Коул заглянул ей в глаза, но она, упрямо выпятив подбородок, не отвела взгляда. Наконец, печально покачав головой, он повернулся и пошел прочь. Анна смотрела ему вслед, пока он, спустившись по ступенькам, не скрылся из вида.

Она посмотрела в окно на холодный, безжизненный пейзаж, и одинокая слеза медленно скатилась по ее щеке. Вытерев холодную каплю кончиками пальцев, Анна почувствовала, что вместе со слезой исчезли ее надежды на будущее и мужчина, которого она так безрассудно полюбила.

С люстры свисали золотисто-серебристые нити серпантина. Разноцветные шарики весело подрагивали под потолком.

На стене красовался яркий флаг, надпись на котором гласила: «Я добьюсь успеха в Новом году или умру при попытке». В доме царило оживление: слышались обрывки разговоров, звучала музыка, гости кружили по комнате, пили и закусывали. Все было так, как обычно происходило в доме семьи Уэзли на новогодней вечеринке. Только одно не вписывалось в праздничную атмосферу — настроение Анны, которое было отнюдь не радостным.

Прошло два дня с тех пор, как она узнала, что Коул — интриган, и почти сорок восемь часов с того момента, как он покинул шале.

Внося поднос с закусками в комнату, Анна заставила себя весело улыбаться.

Никто не должен догадаться, что она тоскует по Коулу, хотя мысли о нем не покидают ее ни на минуту.

Не успела она войти в гостиную, как к ней, точно почтовый голубь, подлетела неугомонная бабушка Шимански.

Серебристое платье, которое престарелая дама неизменно надевала на каждую новогоднюю вечеринку, было усеяно таким множеством стекляруса и блесток, что Анна на мгновение была ослеплена.

— Дай-ка мне попробовать! — Ухватившись за зубочистку, бабушка Шимански взяла с подноса кусочек колбасы, пропитанной соусом, и быстро сунула в рот. — Совсем неплохо! Ты их приготовила?

Анна кивнула.

— Разве не ты позаботилась о том, чтобы все женщины в семье Шимански умели готовить?

— Значит, ты знаешь о пути, который, как говорят, ведет к сердцу мужчины, — игриво ухмыльнулась ее бабка. — Но это не так, как только мужчина оказывается в спальне.

Анна схватилась за сердце, притворившись, что эти слова шокировали ее.

— Бабушка, пожалуйста!

— Раз уж мы заговорили о мужчинах, которые прекрасно выглядели бы в постели, скажи мне, когда придет твой Коул.

Анна замерла, но усилием воли ей удалось удержать на лице улыбку.

— Он не придет.

— Что такое ты говоришь? — негодующе воскликнула бабушка Шимански. — Ты представляешь, как долго мы ждали, чтобы в твоей жизни появился мужчина? Какой же он кавалер, если не встречает с тобой Новый год?

Анна поставила поднос на ближайший столик, браня себя за то, что слишком долго оттягивала этот неприятный разговор. Ей следовало раз и навсегда решить со своим семейством вопрос о Коуле, но, вернувшись с горнолыжного курорта, она избегала встречаться со своими родными.

Отклоняя их приглашения, Анна оставалась дома и погружалась в работу. Как будто ей может принести пользу перечень новых маркетинговых стратегий, рассчитанных на то, чтобы вывести компанию из застоя!

Она была в полной уверенности, что потеряет работу; возможно, это случится сразу после Нового года. Перспектива лишиться любимого дела все еще причиняет ей боль, но, по крайней мере, ей не придется больше иметь дело с Коулом. Анна была уверена, что без слез ей не удастся пережить встречу с ним.

— Коул не мой кавалер, бабушка.

— Как бы не так! — Губы престарелой дамы, накрашенные розовой губной помадой, сжались в тонкую линию. — Ты привела его домой в сочельник. Ты взяла его с собой на курорт. Ты даже подарила ему халат!

Анна сжала переносицу, пытаясь предотвратить неминуемую головную боль.

— Я совершила несколько ошибок, — призналась она. — Но Коул не мой кавалер. И никогда им не был.

— Я тебе не верю, — упрямо заявила бабушка Шимански, выпячивая грудь.

— Это правда, бабушка, — подтвердила Джули, незаметно подойдя к ним. Она была одета в черное, что подчеркивало рыжину ее каштановых волос и вполне соответствовало настроению Анны. — Коул никогда не был «молодым человеком» Анны.

Анна в изумлении посмотрела на сестру.

— Если ты знала это, почему же ты устроила, чтобы он поехал с нами в горы?

— Потому что я думала, что он — именно тот мужчина, который нужен тебе, — объяснила Джули. — Очень жаль, что ты не поняла этого сама.

— Ты не знаешь, о чем говоришь! — возразила Анна шипящим голосом. — Тебе неизвестно, что произошло между нами.

— Что бы между вами ни произошло, я надеюсь, оно стоило того, чтобы потерять мужчину, которого ты любишь, — отходя от них, с грустью заметила Джули.