Ма Голдберг, которая в глубине души обрадовалась перспективе на целую неделю остаться одной с Бурей, слегка надавила на Бена, и тот очень неохотно согласился.

Шон решил, что с Руфью будут обращаться как с августейшей гостьей и это станет грандиозным завершением его ухаживания.

Один из крупнейших землевладельцев округа (и благодаря своим военным заслугам), Шон занимал высокое место в сложной социальной иерархии Ледибурга. Поэтому подготовка к приезду Руфи вызвала эпидемию волнений и любопытства, которая затронула весь Ледибург и его окрестности. Приглашения, разосланные Шоном, заставили женщин обратиться к своим гардеробам и корзинам для шитья, а фермеры со всей округи просили городских родственников и знакомых раздобыть приглашения и для них. Другие влиятельные представители общины, ревниво относящиеся к своему положению в обществе, предложили всем собираться в ЛайонКопе для развлечений в те три дня, что Шон оставил свободными от праздников. Шон неохотно согласился – у него на эти три дня были другие планы.

Аду и ее девушек завалили заказами на новые платья, но они все равно освободили половину дня и явились в Лайон-Коп, вооруженные метлами, пылесосами и банками лака и мастики. Шона и Дирка изгнали из дома. Они скоротали время, объезжая земли Шона в поисках места, где лучше всего организовать большую охоту, которая станет главным событием этой недели.

Мбежане во главе своего отряда зулусов расчистил землю вокруг дома от подлеска и вырыл ямы для барбекю.

Совет общины, заразившись общим возбуждением, провел тайное заседание, и члены совета, вооружившись наставлениями своих жен, постановили организовать официальную встречу Руфи Фридман на вокзале и в тот же день дать торжественный бал. Денниса Петерсена, который получил согласие Шона на устройство барбекю в вечер приезда Руфи, обрадовало разрешение произнести на вокзале приветственную речь.

Шон заглянул к Ронни Паю и вновь удивился, без возражений получив в долг еще тысячу фунтов. Ронни с довольством паука, вплетшего в сеть последнюю нить, выписал чек и Шон тотчас отправился в Питермарицбург к ювелиру. Домой он вернулся на пятьсот фунтов беднее, но в его нагрудном кармане лежала коробочка с огромным бриллиантом в платиновом кольце. На станции его встречал Дирк. Шон бросил на него один-единственный взгляд и велел отправляться к городскому парикмахеру.

Вечером накануне приезда Руфи Шон и Мбежане внезапно набросились на Дирка и, невзирая на его протесты, потащили в ванную. Шона поразило огромное количество постороннего вещества, извлеченного из ушей Дирка, и то, с какой быстротой исчезает под действием мыла его загар.

На следующее утро вагон рывком остановился перед железнодорожным вокзалом, и Руфь увидела множество незнакомых людей, окруживших огороженное веревками место прямо перед ней. Только одна семья не присутствовала здесь, в толпе, где были все, включая юных леди и джентльменов в церковном облачении из Ледибургской средней школы.

Руфь неуверенно стояла на балконе своего вагона, слушая гул одобрительных замечаний и комментариев. Свой простой траурный наряд она оживила широкой розовой лентой на шляпе, розовыми перчатками и прозрачной розовой вуалью, которая окутывала ее фигуру, делая туманной и загадочной. Это было очень эффектно.

Убежденная, что произошло какое-то недоразумение, Руфь собралась уйти в купе, когда заметила депутацию, приближающуюся по огороженному веревками проходу. Депутацию возглавлял Шон. Руфь истолковала его мрачность как проявление сильнейшего замешательства и почувствовала необъяснимое желание расхохотаться. Тем не менее она лишь улыбнулась, когда Шон вышел на балкон и взял ее за руку.

– Руфь, мне ужасно жаль. Я ничего такого не хотел. Это само так вышло, – торопливо зашептал он и представил ей Денниса Петерсена, который степенно поднялся вслед за ним по ступенькам. Деннис повернулся к толпе и развел руками, как Моисей, вернувшийся с горы.

– Дамы и господа, граждане Ледибурга. Друзья, – начал он, и Шон понял, что речь займет не менее получаса. Он краем глаза посмотрел на Руфь и увидел, что та улыбается.

Шон страшно удивился, когда понял, что Руфи нравится происходящее. И немного успокоился.

– Я с огромным удовольствием приветствую в нашем великом городе эту прекрасную даму, друга одного из самых выдающихся...

Руфь незаметно вложила пальцы в руку Шона, и Шон еще больше успокоился. Он увидел на краю толпы Аду в широкополой шляпе и улыбнулся ей. Она одобрительно кивнула в сторону Руфи.

Следуя неведомому и необычному повороту своего красноречия, Деннис заговорил о станции фильтрования воды и о том, какую пользу принесет эта станция городу.

– Но, друзья мои, это лишь первый из проектов, задуманных вашим советом.

Он многозначительно помолчал.

– Браво, браво! – громко вмешался Шон и захлопал.

Аплодисменты подхватили в толпе, и Шон отстранил Денниса и занял его место на балконе.

– От имени миссис Фридман и своего благодарю вас за дружбу и гостеприимство.

И, оставив Денниса на балконе беспомощно всплескивать руками и молча открывать и закрывать рот, Шон повел Руфь вниз, наспех знакомя ее то с одним, то с другим, прихватил Аду и Дирка и усадил всех в экипаж.

Пока Шон и Мбежане укладывали багаж, Руфь и Ада расправили юбки и поправили шляпы, прежде чем встретиться взглядами.

– Шон предупреждал, но я не думала, что вы такая милая, – сказала Ада.

Зарумянившись от удовольствия и облегчения, Руфь порывисто протянула руку и коснулась руки Ады.