Шрифт:
Ачесон в ужасе воззрился на него.
– Что с генералом Вудгейтом?
– Убит два часа назад пулей в голову.
– Я не знал.
С самого утра Ачесон не знал ничего о происходящем за пределами его участка фронта.
Все его существование сосредоточилось на ста ярдах простреливаемой шрапнелью и пулями территории. Он посмотрел на происходящую вокруг катастрофу и прошептал:
– Командую? Здесь никто не командует! Боем руководит дьявол.
– Сэр Чарльз посылает три батальона подкрепления, – крикнул ему в ухо Сол.
– Они нам пригодятся, – ответил Ачесон, потом сказал: – Фридман, я подвернул ногу. Как можно крепче завяжите шнурки моего ботинка – до конца дня эта нога мне понадобится.
Сол без возражений наклонился и принялся возиться с его ногой.
Одного из стрелявших через бруствер отбросило в сторону. Он упал Ачесону на колени, и мозг из раны в виске забрызгал их обоих. Вскрикнув от удивления и отвращения, Сол отпрянул и вытер лицо, потом потянулся, чтобы стащить тело с ног Ачесона.
– Оставьте его! – резко сказал Ачесон. – Займитесь ботинком.
Сол подчинился, а Ачесон снял с шеи шелковый платок и прикрыл изуродованную голову. Он сотни раз видел сегодня такую рану – голова прострелена справа.
– Холм Алоэ, – яростно прошептал он. – Если бы только мы захватили холм Алоэ. – Потом глухо добавил: – Бедные мои парни.
И осторожно снял с колен голову убитого.
Глава 30
– Они созрели, пора их косить!
Во главе пятисот своих бюргеров Ян Паулюс оставил холм Алоэ, двинулся вперед, прополз на животе вниз по лабиринту камней и наконец оказался в складке недоступной обстрелу местности под ложной вершиной. В двадцати ярдах впереди был правый край английской траншеи. Саму траншею они не видели, но слышали нечленораздельные крики раненых, выкрики «Санитары! Санитары, сюда!» и «Подносчики боеприпасов, сюда!», а поверх выстрелов непрерывное щелканье затворов.
– Ты должен дать сигнал пушкам, уум Пол, – напомнил один из бюргеров.
– Ja. – Ян Паулюс снял с головы шляпу и помахал ею в сторону холма Алоэ за ними. Он видел, что его сигнал принят и будет по гелиографу передан на батареи.
Длинная цепь людей напряженно ждала. Ян Паулюс взглянул на них и увидел, что все они неотрывно смотрят вперед.
Большинство лиц заросло бородами различных оттенков, но тут и там видны безволосые лица, слишком молодые для войны. Слишком юные, чтобы скрыть страх.
«Слава Богу, моему старшему еще нет двенадцати, а не то он тоже был бы здесь».
Он виновато оборвал эту мысль и сосредоточил все внимание на артиллерийском огне впереди.
Неожиданно огонь прекратился, в наступившей относительной тишине приглушенно звучали ружейные выстрелы. Ян Паулюс выждал несколько медленно ползущих секунд, про себя считая до десяти, а потом набрал в грудь воздуха и взревел:
– Vrystaat [ 12 ]! Вперед, Свободное государство!
Подхватив его крик, бюргеры с дикими воплями устремились вперед на английский фланг. Они были так близко, появившись словно сплош ной стеной из-под английского бруствера, что инерция пронесла их в самую середину редкой цепочки оглушенных, измученных жаждой и ошеломленных ланкаширцев. Вряд ли был сделан хоть один выстрел, и хотя
12
Свободное государство ( африкаанс).
завязалось несколько схваток, большинство англичан в ответ на крики «Руки вверх! Руки вверх!» побросали ружья и устало поднялись с высоко поднятыми вверх руками. Торжествующие бюргеры окружили их и погнали через бруствер вниз по склону к холму Алоэ. Толпа бюргеров и солдат растянулась вдоль траншеи больше чем на пятьдесят ярдов.
– Быстрей! – Ян Паулюс перекрикивал общий шум. – Хватайте их и уводите.
Он хорошо понимал, что это лишь небольшая местная победа, примерно на десятой части траншеи.
Но крики:
– Траншея захвачена!
– Где офицеры?
– Назад, парни! – эти крики уже распространялись вдоль английской линии. Ян Паулюс посеял зерно поражения и теперь должен сделать то же самое на всей позиции. Он спешно вызывал подкрепления с вершины, сотни его бюргеров уже бежали вперед с холма Алоэ.
Еще пять минут, и смятение сменит полная победа.
– Будьте вы прокляты, сэр! Что это вы удумали?!
Властный голос позади, несомненно, принадлежал высокопоставленному английскому офицеру. Ян Паулюс повернулся и увидел высокого сердитого джентльмена, чьи заостренные седые усы дрожали от ярости. Апоплексическая краснота его лица была под стать слою красной пыли.