– Может, и нас с отцом перетянешь, – говорила мать за последним семейным ужином. По поводу моего отъезда она не возражала.

– Ну, это вряд ли, – скептически махнул рукой отец. – Не верю я Москве этой. Гнилой это город. А столько денег, чтоб нас перевезть, честным путем не заработаешь. Да и не стану я там жить никогда в жизни.

– Город-то, может, и гнилой теперь, – мать с сомнением покачала головой. – Столько слухов ходит, теперь уж и не знаю. Зато сын у нас не гнилой! Да и преувеличила я насчет переезда, конечно. Что мы там делать-то будем? У меня там ничего не осталось, кроме могил родительских. Но вот в гости я бы к Илье приехала. Может, и доведется когда, – вздохнула она.

– Да ладно, мам. Если с зарплатой Ревенко не наврал хотя бы наполовину, то уже все будет хорошо. Сниму квартиру да приглашу вас в гости. Делов-то.

...Мы снова вышли с отцом покурить на лестничную площадку. Второй раз за всю жизнь. Кажется, я начинаю понимать, что такое семейные традиции.

– Что тебе сказать-то? – задумчиво произнес он. – Ничего нового я не скажу. Не будь говном, не трусь, не общайся со всякой сволочью, и будет у тебя все хорошо. Если ты достойный человек, то тебе везде будет хорошо... Человеком оставайся, в общем.

Я молча кивнул.

Ревенко стоял на перроне в окружении трех дуболомов, тоже членов нашей бригады. Были они с Западной Украины – двое с Волынщины, третий откуда-то из-под Ивано-Франковска. Тоже служили в Белой Церкви, но ушли на дембель до моего появления. Размерами они были огромны, а рожами устрашающи. Таким на стройке самое место.

– Ты, Илюх, не смотри, шо они огромные, – уже изрядно пьяный, Ревенко хлопал меня по плечу и совал в руки бутылку водки, от которой время от времени причащался сам. – Мозгов у них як у динозавров, ге-ге-ге!

– Кстати, первые динозавры появились у нас, на Украине, – тоже треснув из горла теплой сивухи, припомнил я тезис из лекции профессора Пацюка.

– Ну, ничего ж себе! – криво заржал Ревенко. – А я ведь так и знал! Значит, так, бандеровцы. Будете теперь динозаврами!

Полудикие «бандеровцы» лишь смущенно похохатывали.

Проводница велела заходить в вагоны. Ревенко довольно быстро допил водку и до самой Москвы превратился в бесчувственный багаж. Бандеровцы тоже рассредоточились по своим полкам и дружно захрапели.

Мне же не спалось – волновался. Москва ведь действительно не просто город. Для десятков миллионов людей, живших на безграничном постсоветстком пространстве, Москва всегда являлась отдельным огромным миром, кого-то манящим, кого-то пугающим и отталкивающим, но для всех без исключения – великим и загадочным явлением, городом-сказкой, для некоторых – и мечтой. А мне-то, с детства наслушавшемуся рассказов матери, и подавно.

Поэтому мне и не спалось. Всю ночь я ворочался, непрестанно ходил в тамбур курить и дергал проводницу на предмет подварить чайку. Потом еще глубокой ночью по поезду пробежали поочередно украинские и российские таможенники. А как к утру въехали в Московскую область, стало и вовсе не до сна.

Покорители столицы стояли на перроне Киевского вокзала. Ревенко не мог передвигаться, после вчерашнего его мутило. Не проспался, видимо, и организм не успел за ночь пережечь алкоголь.

Меня всегда удивляло, как люди позволяют себе допиваться до положения риз, зная наверняка, что потом будет очень плохо? Что за удовольствие такое? Лично я могу выпить довольно много, но у меня никогда не случалось даже похмелья. Максимум, если особо перебрать, утром оставалась сухость в горле, которая без следа исчезала после литра какого-нибудь обыкновенного кефира. Ревенко же плющило и ломало пополам, лицо его имело серо-зеленый оттенок, и он сиплым шепотом умолял о пиве. Алкаш алкашом.

Динозавры боялись заблудиться и двигаться с места без Ревенко отказались наотрез. За пивом пришлось идти мне. Страха перед Москвой я не испытывал, поэтому без проблем нашел обменный пункт, разменял свои невеликие гривны на рубли, купил пива и даже спустился в метро с целью заодно уж купить и карточку на проезд.

– Мне пьять билетов до Бирулева, – бубнил в окошко какой-то потертый дядька, тоже явно сошедший с киевского поезда. Он стоял в очереди, подавленный гомоном и движухой, и прижимал к груди измызганную торбу.

Кассирша швырнула в лоток прямоугольный бумажный талончик с продольной полосой. Мужик в замешательстве повертел его в руках и растерялся.

– Здесь пять поездок! – стали объяснять со всех сторон.

– А до Бирулева-то хватит? – недоумевал мужичок.

– Хватит, не сомневайся, – просипел какой-то стоявший рядом здоровяк в кожаной куртке и плечом брезгливо отжал его от окошка.

По дороге наш организатор дохлебал пиво и ожил. Мы доехали на метро до станции Алтуфьево и подошли к автостоянке у ресторанчика «Макдоналдс». Ревенко указал на широкоплечего жлоба абсолютно гопарского фасона, в спортивном костюме и грязноватых белых кроссовках, габаритами вполне сопоставимого с нашими бандеровцами. Тот нервно топтался у замызганной полугрузовой «Газели», утробно матерясь и поминутно сплевывая сквозь зубы.