– И правильно! Поближе к штабам! Поскольку в эти смутные дни только с их помощью и можно решать дела, – одобрил мысли Фролова генерал Вильчевский. – Пропуск в Симферополь вам выпишут в любой удобный для вас день, я распоряжусь.

– Благодарю вас, – наклонил голову Фролов. – Вы становитесь добрым гением нашего дома.

– Стараюсь. И чем же ваш банкирский дом будет заниматься в Симферополе, если не секрет? – оживился Вильчевский. – В Симферополе флота нет. Значит ли это, что в круг торговых интересов вашей фирмы входит не только закупка судов?

– Совершенно верно. Если, конечно, дело масштабное.

Помолчали. Затем Вильчевский осторожно спросил:

– Ну а если бы вам предложили контракт на вывоз пшеницы?

– Пшеницы? – с оттенком удивления переспросил Фролов. – Откуда же ей взяться сейчас в Крыму? Возможно, какой-то мизер и наберется, но…

Вильчевский рассеял его сомнения:

– Излишки пшеницы составят семь-восемь миллионов пудов!

– Вот как?! – Фролов смотрел на генерала озадаченно. – Но, простите меня за этот вопрос, откуда?

– Будет пшеница! – с той же значительностью повторил Вильчевский. – Будет, и в скором времени.

– Если позволите высказать предположение… – прищурившись, неспешно проговорил Фролов. И тут же – быстро, не оставляя генералу времени на раздумья, спросил: – Хлебные запасы Северной Таврии, так?

Генерал предостерегающе посмотрел на него.

– Да ведь это, Павел Антонович, не секрет, – продолжал Фролов, – другого пути из Крыма в Совдепию, как через Северную Таврию, у армии просто нет… Однако вы, извините великодушно, предлагаете сейчас нам мифический хлеб. А нас интересует реальный.

– Будет! – еще раз твердо сказал Вильчевский. – И давайте, Василий Борисович, условимся на будущее: я всегда отвечаю за свои слова!

– Понял, Павел Антонович, – улыбнулся Фролов. – В конце концов, нас меньше всего интересует военная сторона дела: была бы обещанная вами пшеница!

Он встал. Рукопожатие его было крепким и надежным. Когда Фролов вышел, противоречивые чувства испытал генерал Вильчевский: с одной стороны, напористость совладельца банкирского дома, его властная манера не выпускать из своих рук нить разговора смущали генерала, но с другой… С другой стороны, эта уверенность и широкая смелость впечатляли, вызывали к нему еще большее доверие.

Узнав от дежурного, что о нем уже дважды осведомлялся полковник Татищев, капитан Селезнев, не заходя к себе, направился к начальнику контрразведки.

Князь встретил его как обычно: ответив на приветствие, кивком головы указал на стул… Лицо Татищева было, по обыкновению, спокойным, но это не обмануло капитана: он умел разбираться в настроениях людей, а уж в настроении прямых своих начальников – тем более.

– Вы можете реабилитировать себя за константинопольскую неудачу с Сергеевым, – с места в карьер начал Татищев. – В Севастополе находится некто Федотов, гость из Константинополя… Не доводилось встречаться с ним, когда были там?

– Нет, – сказал Селезнев. – В Константинополе к господину Федотову было нелегко подступиться. Представитель банкирского дома «Борис Жданов и К°» предпочитает высшее общество – как армейское, так и цивильное. Его старший брат Лев Борисович Федотов являлся поставщиком двора его императорского величества. Видимо, отсюда и высокомерие Федотова-младшего. Правда, старший брат был расстрелян красными за участие в работе Киевского национального центра.

– Припоминаю… – кивнул Татищев. – Каким же образом уцелел тогда Федотов-младший?

– К тому времени он уже был за границей. Но в Национальный центр, как мне известно, оба брата вложили немалые средства. Знаю также, что Федотов-младший и его банкирский дом пользуются доверием в деловых кругах.

– Достаточно исчерпывающая информация… – Татищев усмехнулся. – А известно ли вам, что господин Федотов располагает тем самым документом с резолюцией Врангеля, который вы пытались найти в Константинополе? Есть сведения, что Федотов привез этот документ с собой.

«Опять документ! Еще бы! – подумал капитан. Да за него можно сейчас получить генеральские погоны: барон умеет быть благодарным. А реабилитация, дражайший Александр Августович, не столько мне нужна, сколько вам!»

Но что бы ни думал капитан, на лице его, припухшем и будто сонном, ничего не отразилось. Коротко, по-солдатски, сказал:

– Попытаюсь достать, господин полковник!

– И что же вы собрались сделать? – спросил Татищев.

Селезнев пожал плечами:

– Если этот коммерсант привез с собой из Константинополя нужный нам документ, то завтра же он должен лежать у вас на столе. Разве не это вы имели в виду?

Татищев глубоко и как-то обреченно вздохнул, его глаза стали едва ли не страдальческими.