Дойдя до третьего этажа, он глянул вверх, вниз, прислушался и после этого осторожно постучал в одну из квартир.

Дверь тотчас открылась – его ждали.

– Входите, штабс-капитан, не напускайте холоду!

Тусклый свет керосиновой лампы плохо освещал комнату с плотно зашторенными окнами. Пришелец, сразу вдруг обессилев, привалился спиной к стене. Стоял, тяжело дыша…

– Что с вами, Гордеев? Вы ранены? – обернулся, прогремев запорами, высокий мужчина с всклокоченными светлыми волосами, одетый по-домашнему – в бархатный залоснившийся халат и мягкие туфли. – Да отвечайте же, черт возьми!

– Там была засада, подполковник.

– Я только что узнал об этом. – Подполковник указал глазами в глубь соседней, ярко освещенной комнаты.

Там за неубранным столом с остатками жалкой петроградской еды сидел человек, одетый в перетянутую ремнями кожанку, в кожаной фуражке со звездой.

Это был чекист! Гордеев резко послал руку под полушубок.

– Успокойтесь! – взял его за локоть подполковник. – Эдак, по своим стреляя, много не навоюем! Сейчас дам вату, бинт… Обмойтесь пока.

Человек в кожанке, спокойно закусывая и не обернувшись к Гордееву, низким, хриплым голосом спросил:

– Хвоста за собой, случаем, не притащили?

Гордеев не ответил. Склонился к умывальнику. Отмыв от крови голову, начал прилаживать повязку.

– Видать, вам на роду написано долго жить, – сказал подполковник. – Возьми пуля на сантиметр в сторону и… Прошу к столу, закусите, чем бог послал.

Гордеев, однако, к столу не спешил – бросил на человека в кожанке колючий, недоверчивый взгляд:

– Кто это?

– Благодетель ваш. Когда б не он, сидеть бы вам сейчас в подвале на Гороховой!

– Этого я не допустил бы, – усмехнулся тот, в кожанке. – Скорее отправил бы в мертвецкую, чем к нам на Гороховую! – Он приподнялся со стула, пробасил: – Гаврюша.

– Прямо так прикажете величать? – зло спросил Гордеев.

– Хватит и клички! Вполне под стать всей жизни собачьей…

– Вас могли взять голыми руками, если бы не наш Гаврюша, – продолжал объяснять русоголовый подполковник. – Он увидел, с какой беспечностью прете вы прямо в засаду, и дважды выстрелил, чтобы предупредить вас.

– Хорошенькое предупреждение! – буркнул Гордеев, осторожно трогая повязку. – Покорнейше благодарю!

– Это не моя работа, – хмыкнул Гаврюша. – Я в сторону палил. Но давайте о деле…

– Прежде всего надо выяснить, куда ваши друзья-чекисты вывезли баронессу, – сказал Гордеев.

– Уже выяснил, – спокойно пробасил Гаврюша. – За городом она, на даче. Охрана – всего трое.

– Ну, господин Гаврюша!.. Нет слов! Это вам зачтется. Если бы вы мне еще и генерала Казакова помогли найти…

– Сие и вовсе не тайна: арестован, на Гороховой пребывает.

Гордеев почувствовал, что близок к панике: главный и чрезвычайно опасный свидетель теперь недосягаем.

«Надо кончать! – сказал он себе. – В конце концов, если даже генерал продастся чекистам, что он может доказать? Поздно будет им перед всем белым светом оправдываться!»

Подполковник тем временем подошел к столу, плеснул в стакан мутноватой жидкости, выпил и захрустел огурцом.

– Прекратите жрать! – закричал Гордеев.

– Да? – Подполковник удивленно посмотрел на него. – Забываетесь, милейший! Мне не нравится ваш тон.

– А мне не нравится ваше отношение к порученному делу!

– Его поручили вам. Я же согласился по силе и возможности вам помочь. – И, подумав, добавил: – Советами. Я, при всех моих грехах, не палач.

– Чистоплюй, да? – спросил Гордеев.

– Это уж понимайте как хотите, – спокойно, даже флегматично сказал подполковник.

Его спокойствие бесило Гордеева. Но он видел: подполковника с места не сдвинешь. Ни угрозами, ни посулами. «Ну-ну, чистоплюй! – подумал Гордеев. – Тем самым и ты подписал себе смертный приговор». Он повернулся к Гаврюше:

– А вы? Тоже из кустов наблюдать собрались?

– Естественно. И без того хожу по динамиту. Так вот! Черную работу за нас сделают. Тот же Мишка Корявый. Он, сукин сын, многим мне обязан.

– Что еще за Мишка?

– Бандит. Обыкновенный бандит. По воровской лексике – мокрушник. Грабитель и убийца. Он со своими дружками сделает это за… бриллианты. У баронессы, наверное, есть бриллианты?

– Я-то откуда знаю? – сказал Гордеев.

– Я тоже не знаю. И больше того: думаю, у нее их нет. А вот Мишке этого знать не надо – пусть ищет. Не найдет, с тем большей свирепостью учинит расправу.