Люди одобрительно загудели. Марк припомнил, что все эти дни он ощущал запах гари и слышал треск огня, съедающего лесные деревья, а хозяйка его дома тревожно бурчала о небесной каре.

Шаман вновь перешел на обычный голос.

– Учитель слушает нас. Что еще спросить?

– Когда появится мой избранник? – торопливо выдохнула женщина, сыпавшая ягоды в огонь. Всполохи костра освещали ее прямой нос, пухлые губы и две косички, лежащие горизонтально на большой груди. Темные азиатские глаза слезились от дыма.

– Сегодня, – голосом Учителя ответил шаман.

– Сегодня? Раньше ты говорил – скоро.

– Сегодня, – уверенно повторил шаман.

Марку показалось, что лесной колдун сам удивился услышанному ответу. Он замер, опустил бубен и через минуту самым обыденным голосом устало произнес:

– Учитель покинул меня. Всё.

Народ стал подниматься и деловито прощаться с шаманом:

– Спасибо, Удаган. Хорошую новость ты принес.

– Будем ждать дождь.

– Земля истосковалась по влаге. До завтра.

Все разошлись. Осунувшийся шаман удалился в чум. У костра осталась женщина, задавшая вопрос. Она огляделась, подняла горящую палку и решительно шагнула в темноту. Композитор отделился от ствола дерева, за которым наблюдал ритуальное действо, и вышел в освещенный круг.

– Ты кто? – без испуга, с одним лишь любопытством спросила женщина. Она оказалась довольно крупной девушкой, с развитой грудью и широкими плечами. Палку она держала в вытянутой руке, стремясь рассмотреть незнакомца.

– Я Марк.

– А я Тана. Ты тот, кто три дня назад приехал в нашу деревню?

– Да.

– Слышала. – Тана стянула на шею платок, откинула косы за спину, удивленно моргнула. Из-под коротких густых ресниц жгуче блеснули жаркие звездочки зрачков.

– Я тоже хотел послушать, – решил объяснить свое появление на поляне Марк.

– Кого?

– Вот это: "Бум, бум". Мне понравилось.

Оба помолчали. Марк прислушивался, Тана присматривалась.

– Ночная земля тепло забирает. Идем к костру. – Девушка вернулась в центр поляны, нисколько не сомневаясь, что гость пойдет за ней, пихнула палку в тлеющие угли. Над костром взметнулся сноп искр. Она развела руки в стороны. – Я здесь с отцом живу. Он шаман.

– У него интересный бубен.

– Ему Учитель сделал. Из дерева, которое сожгла молния. Давно. Я еще не родилась.

– Учитель – это…

– Прежний шаман. Теперь отец вызывает его дух, и говорит с ним. Ведь с небес всё видно.

– И слышно.

– Конечно.

Марк припомнил, как шаман голосом изобразил прискакавшего разгоряченного коня. Он вытянул шею и в точности повторил ржание.

– У вас лошади так кричат?

– Да.

– А рысаки на ипподроме только фыркают. Вот так.

Композитор зафырчал как недовольный конь. Девушка прыснула в кулак. Из чума вышел удивленный шаман. Он переоделся и стал похож на уставшего пожилого мужика, лучшие годы которого уже позади. Сгорбившийся седой шаман Удаган с интересом рассматривал странного гостя.

– Тебе, мил человек, кобылиц в пору заманивать, – похвалил Удаган, хитро сощурился и неожиданно спросил: – А медведя можешь показать?

– Не слышал. Я из города.

– И то верно. А в наших лесах медведи водились.

– Покажи, отец, – попросила девушка.

– Тана, ты уже не маленькая.

– Покажи, пусть Марк послушает. Ему надо знать о лесных опасностях.

– Марк, говоришь. Ну, пусть знает.

Мужик принял грозную позу медведя, стоящего на задних лапах, и зарычал. Звуки ему давались тяжело, мышцы лица и груди напряглись, но рычанию явно не хватало внутренней звериной мощи. Когда отец закончил, восторженная Тана спросила Марка:

– Страшно?

Марк равнодушно пожал плечами.

– Я слышал, как воют волки.

Композитор, сидевший у костра, откинулся на землю, распластал руки и, без видимых усилий, завыл так, что Тана и Удаган невольно отпрянули от него. На их похолодевших спинах зашевелились волоски, тела сжались от спазм страха, оба пугливо озирались. Им казалось, что где-то рядом воет на луну стая голодных злых волков. А Марк лишь прилежно воспроизводил звуки, которые слышал в зимнем лесу во время войны, после продолжительной бомбежки.

Молодой человек взял последнюю высокую ноту и замолчал. Удаган уважительно смотрел на гостя. Опытный шаман, разменявший седьмой десяток, в последние годы не раз задавал себе вопрос: кому он передаст уникальные знания, с кем поделится секретами мастерства, для кого изготовит бубен шамана? Ведь одна из его главных обязанностей: воспитать Ученика, чтобы самому стать Учителем.