— А Корриган? — вырвалось у меня. — Как к нему отнесутся Боги?

— Об этом тебе надо спросить у Богов,—усмех­нулся Виго. — Но я бы посоветовал Богам поща­дить его.

— За что?

— За его дух. У Корригана огромный потенци­ал, и его беда состоит в том, что он выбрал не тот путь. Но я скажу тебе так: лучше быть великим преступником, чем жалким обывателем, думаю­щем лишь о том, как бы сладко поесть да хорошо выспаться. Я знаю, что когда-нибудь Корриган поймет свои ошибки, более того, я уверен в этом. Но сейчас он не в силах ничего изменить, его долг состоит в том, чтобы пройти свой земной путь до конца — каким бы он ни был. Кстати, о Корригане: ты здорово разозлил его, порубив лианы. Он пообе­щал убить нас обоих.

Я недоуменно вскинул голову.

— Лианы?

—Лианы вокруг его дома. Ты порубил их мечом, но ты не знал, что они — часть Корригана. Так же, как этот дом и даже этот лес — часть меня.

— Разве может быть связь между деревом и человеком?

— Может. Корриган искал лианы по всему лесу, он выкапывал ростки и садил их вокруг дома. Долгие годы ухаживал за ними, ему понадобилось несколь­ко лет, чтобы лианы признали его своим. Это мы считаем, что растения бесчувственны, на деле они могут испытывать боль, страх, голод и жажду. Они могут любить и ненавидеть и в этом очень похожи на людей. Существуют приемы колдовства, позво­ляющие связать энергетику человека с энергетикой растений. Человеку это дает дополнительную силу, растение тоже выигрывает, обретая надежного дру­га и покровителя. Вырубая лианы, ты сек Корригана по живому. Это очень больно, Корриган чувствовал боль лиан, как свою собственную. В итоге он пообе­щал убить нас. Меня—за то, что я показал тебе дом. Тебя — за то, что ты порубил лианы.

Мне стало не по себе, я вспомнил выступавший на срезах лиан розовый сок.

— Но ведь я не знал...

— А если бы знал? — усмехнулся Виго. — Ты сделал то, что должен был сделать, вы находитесь в состоянии войны, и глупая сентиментальность здесь не к месту. Корриган, к слову, не колебался бы ни секунды. От тебя в этом поединке требуют­ся две вещи: уважать Корригана как достойного противника и идти в этой битве до конца. А каким будет этот конец, знают только Боги.

— Я понял...

Некоторое время мы сидели молча.

— Я хотел спросить, — нарушил я молчание. — Там, в доме у Корригана, на столе вырезано жен­ское имя — Эмма. Кто она?

Виго вздохнул.

— Она и есть причина того, что молодой сварг Элеот стал Корриганом. Впрочем, ее не в чем ви­нить...

Виго замолчал, я терпеливо ждал.

— Ей было восемнадцать лет, когда Элеот влю­бился в нее, — продолжил Виго. — Он готов был сделать для нее все, но она любила другого. В день ее свадьбы Элеот убил жениха. Хотел убить и себя, но ему помешали. Потом, уже будучи моим уче­ником, он смог проникнуть к сваргам, нашел эту девушку и выкрал. Она, к слову, так больше и не вышла замуж. Корриган силой привел ее к себе, но взаимности так и не добился.

Виго снова замолчал.

— Он убил ее? — спросил я, с невольным ужа­сом думая о том, что там, рядом с избушкой Кор­ригана, где-нибудь находится могила этой жен­щины.

— Убил? — Колдун едва заметно улыбнулся. — Нет, что ты. Он ведь действительно любил ее, по­этому просто позволил ей уйти назад. После этого он и взял себе новое имя.

Снова возникла пауза. Я подумал о том, что мне пора, и поднялся со стула.

— Спасибо за обед и за интересную беседу. Ду­маю, мне пора...

Виго тоже поднялся.

— Пора, тебе сейчас надо больше быть одно­му. И не обижайся на выходки Серафимы, если она позволит себе что-нибудь лишнее. Она непло­хой человек.

— Я постараюсь...

Кивнув в ответ, я подхватил .посох и пошел к своей избушке.

Когда я пришел, у порога меня ждал чупик. Зве­рек был мертв, но тело его было еще теплым.

Сдирая с чупика шкурку, я думал о том, как странно устроена эта жизнь: в ней кто-то кого-то всегда ест. И ведь не изменишь этого — при всем желании не изменишь. Даже к вегетарианству при­зывать нет смысла, это глупо. Не может человек изменить свою природу, да и не нужно к этому стремиться. И если мне нравится жареное мясо, то никакая проповедь не заставит меня променять его на миску с овсяной кашей. Никто не говорит, что надо быть жестоким, скорее, здесь должен быть принцип разумности — брать столько, сколько тебе надо, не больше. Например, Виго: он никогда не возьмет лишнего. Утешает и то, что звери, на­верное, тоже имеют свой звериный рай.

Мясо я жарил на костре. Можно было пожарить и в пламени свечи, маленькими кусочками, но тог­да оно не пахло бы дымком, у него был бы совсем другой вкус. Кроме того, при жарке в пламени све­чи на нее капал жир, а мне это не нравилось. Да и готовить на костре было быстрее.

Я уже дожаривал мясо, время от времени от­резая ножом аппетитные кусочки, когда с соседне­го дерева спустился лурвик. Видимо, он уже давно наблюдал за мной, боясь подойти ближе, но запах жареного мяса заставил зверька потерять осторож­ность. То и дело приседая и оглядываясь, он мед­ленно, короткими перебежками, подобрался побли­же. Остановился, взглянул на меня, смешно дернул головой. Ну как не уделить ему кусочек?

— Держи, пройдоха...

Я отрезал кусочек мяса и бросил зверьку. Испу­гавшись, он сначала проворно отскочил в сторону, замер на несколько секунд, косясь на меня глазом- бусинкой, потом быстро подскочил, схватил мясо и бросился бежать к своему дереву. Ловко вскарабкал­ся наверх, я потерял его из виду в густой кроне.

Вот так вот. Один зверек погиб, но дал пропита­ние мне и этому лурвику. Хорошо это или плохо? Смотря чью сторону в этом вопросе принять. Вы­ходит, у каждого своя правда, и прав в результате оказывается тот, кто сильнее. Грубо, скверно даже, но ведь никуда от этого не денешься.