Птичья история

Аннотация

Рассказ из антологии «Чёрная магия» («Wizards», 2007).

Йон Колфер «Птичья история» Ирландский писатель Йон Колфер — автор популярной серии о приключениях Артемиса Фаула, юного гениального преступника. Его перу также принадлежат произведения «Четыре желания», «Супернатуралист» и другие. Йон Колфер вырос в ирландском городе Уэксфорде, где и проживает со своей семьей. В шуточной истории, представленной в нашем сборнике, Колфер показывает, что те, кто готов платить за ужин песней, должны более тщательно выбирать репертуар… В средневековой Европе путешественник всегда мог рассчитывать на горячий ужин, но при одном условии: от него требовалось рассказать увлекательную историю. Зная это, один необычный гость и присоединился к очереди, стоявшей к Эрику — мальчику-королю. В конце концов подошел мой черед. И слава богу, я почти умирал с голоду. Я решил сочинять на ходу. В любом случае, тарелку с едой мне это обеспечит, а может, и еще что-нибудь перепадет. — Теперь ты, — повелел король-мальчишка, указав мечом на рыцаря подо мной. — Расскажи нам что-нибудь интересное. — Одну минутку! — запротестовал я, спикировав на стол. — Полагаю, сейчас моя очередь! Собравшиеся удивились, услышав говорящую птицу, но того эффекта, что обычно, я не добился. Чаще всего начинайся вопли, крики про колдовство и требования сварить чертову курицу. Но на этот раз лишь некоторые из присутствующих приподняли брови. Наверное, после историй, которые прозвучали в тот день, благородное собрание было уже ко всему готово. Я распушил перья. — И как? Дадут мне воспользоваться моим правом? Или ты откажешь птице в еде? Король-мальчишка улыбнулся. — Рассказывай, цыпленок. — Я не цыпленок! — возразил я, слегка надувшись, — Я голубь! Это совсем другое! Куры — грязные существа, которые трещат без умолку и роняют свой помет повсюду, где проходят. Мы, голуби, куда благоразумнее и скромнее. — Прими мои извинения, голубь, и рассказывай. Я благодарно поклонился. Наконец-то настало время моей истории. Нет, конечно, не моей собственной. То есть я мог бы припомнить кое-что из своих детских воспоминаний… Но об этом без крайней нужды я говорить не стал бы. — Гхм. Да. Так вот, жил некогда благородный рыцарь, который искал по всему свету Святой Грааль. Благородный рыцарь, шедший в очереди следующим после меня, приподнял палец в кольчужной перчатке. — Это буду я, и это будет моя история. Я поспешно сменил курс. — Как-то чудным летним днем три поросенка решили пойти погулять… — Это я уже слышал, — перебил Эрик. Я предпринял еще одну попытку. — Однажды утром мальчик-сирота получил приглашение поступить в школу для волшебников. Меч короля остановился в волоске от моего клюва. — Очередь сегодня длинная, птица. Давай, выкладывай историю или прощайся с едой. Я попытался отнестись к ситуации проще. — Вообще-то в мире существует всего семь сюжетов. Какая разница, который из них слушать, если он будет хорошо изложен? — Здесь и сейчас есть лишь один сюжет, голубок. — Король-мальчишка нахмурился, — Твой. Ты собираешься поделиться с нами своей историей? Я с вызывающим видом пощелкал клювом в перьях. — Целиком она несколько щекотлива. Не стоит об этом упоминать в культурном обществе. Рыцарь фыркнул. — «Несколько щекотлива»? «Культурное общество»? Да ты отлично изъясняешься — для цыпленка. — Для голубя! — огрызнулся я, — Конечно, речь идет о культурном обществе. В конце концов, я принадлежу к королевскому роду. Или, точнее, принадлежал, до превращения. Рыцарь ткнул локтем стоящего за ним отшельника. — Дай-ка я угадаю! Ты — пропавший принц Хасниварр. Я не ответил — лишь скромно щелкнул клювом. Рыцарь побарабанил пальцами по бронированному предплечью. — Итак, цыпленочек утверждает, что он — принц Хасниварр. Наследник королевства Монт-Варр, а заодно и горы золота. Но всем известно, что этого паршивца превратили в свинью. — Неправда! — прощебетал я, — Может, я и был в каком-то смысле паршивцем, но свиньей я не был никогда! Никогда! Просто во время моего превращения неподалеку находилась свинья — это и породило некоторую путаницу, только и всего! — Тебе виднее, жирный! Рыцарь подмигнул присутствующим. Он определенно начинал мне не нравиться. — Рассказывай, принц, — велел мальчишка-король, прервав общий смех. — И на этот раз — свою собственную историю. Что ж, пришло время подчиниться. Или оголодать вконец. Я начал: — Это правда, я — принц Хасниварр, или, точнее, был им. Эта несчастная потрепанная птица, которую вы видите перед собой, некогда была наследником самого богатого королевства в мире. Я жил при дворе в великой роскоши и пользовался множеством привилегий. Иногда я выполнял несложные обязанности. Я рос избалованным и капризным. Мой отец, благородный король, решил, что старое доброе испытание, в котором нужно будет кое-что выполнить, укрепит мой характер. Однажды он призвал меня в тронный зал и усадил рядом с собой. На коленях у него лежал золотой поднос, а на подносе — обычный серый камень с белыми прожилками, размером с кроличью голову. — Это — камень кармы, — объяснил мне отец, — Мои чародеи привезли его из Персии. Нам пришлось отломить большую глыбу от золотой горы, чтоб расплатиться за него. — Э-э… очень красивый камушек, — заметил я и протянул руку, чтобы его потрогать. — Не спеши, Хасниварр! — остановил король, перехватив мою руку. — Камень кармы переносит людей, которые к нему притрагиваются, через их круги жизни. Он ускоряет их перерождения. Смотри! Отец коснулся камня и тут же преобразился. Он превратился в горностая, потом в волка, потом в какого-то неведомого мне высокого косматого зверя, а потом снова в себя. В конце концов он убрал руку с камня. — Понимаешь, каждый получает то, чего заслуживает. Мне понадобилось всего три воплощения, и я стал человеком. Сила духа, не что-нибудь. А когда я умру, то снова сделаюсь горностаем. Что же касается тебя, Хасни, подозреваю, что тебе понадобится тысяча лет для обретения человеческого облика. Хочешь узнать, сколько стадий предстоит пройти тебе? — Нет, — ответил я. — Я настаиваю! — Отец положил мою руку на камень кармы. Превращение было мгновенным. Мир сделался огромным, а я уменьшился, и только мой образ мыслей, присущий человеку, не дал мне улететь прочь. Я был комаром. Мой великан отец горестно вздохнул: — Все куда хуже, чем я думал! Ты начнешь свой следующий круг перерождений комаром. Очень низкая ступень. Стремление испить его крови быстро развеялось, и я превратился в навозного жука. — По-прежнему насекомое, — отметил король, — Ради твоей матери стань скорее млекопитающим! Моя оболочка лопнула и исчезла, а спина покрылась шерстью — я превратился в крысу. Я отчетливо видел собственный нос и подрагивающие усики на нем. — Млекопитающее, — признал отец, — Но не слишком-то благородное. А потом случилось несчастье. Свихнувшаяся свинья, сбежав с кухни, ворвалась в покои. По пятам за ней неслись три мясника со здоровенными ножами. И воцарился ад кромешный. Я как раз переживал муки превращения в голубя и потому едва отслеживал последовательность событий. Свинья врезалась в кресло отца и сшибла его на пол. Он ударился головой о каменные плиты и испустил дух. Мой контакт с камнем кармы был грубо прерван, прежде чем мой человеческий рассудок успел утвердиться в своих правах. Я сделался полноценным голубем, с мозгами и словарным запасом птицы. Свинья метнулась, мясники замахали ножами, а я поднялся в воздух. Хрюканье, грохот и воркование! Я подчинился голубиным инстинктам и вылетел через открытое окно. Минут десять спустя я был уже в нескольких милях от дворца, несясь вместе с западным ветром. Два года я скитался по небу, как обычный голубь, не подозревая, что приключилось со мной. Но однажды летом я обосновался под крышей некого дома и снова услышал человеческие голоса. От их звука что-то шевельнулось у меня внутри, пробуждая воспоминания и разум. Я понял, что должен немедленно вернуться к моему горюющему семейству и заверить их, что сын и наследник жив и здоров, хотя и несколько не в себе. Я был уверен: стоит моим родичам услышать, что со мной сделал покойный отец, как меня примут с распростертыми крылами — то есть распростертыми объятиями. Такова моя цель, и я прервал свой путь лишь ради подкрепления сил. Я завершил свое повествование и погрузил клюв в стоящую рядом кружку с водой. Моя история имела успех. Слуга уже наполнял миску едой. Тут рыцарь снял свой шлем. — Захватывающая история, цыпленок. Так ты говоришь — принц Хасниварр? — Увы, да, — ответил я печально, но благородно. — Поразительно. Говоришь, камень кармы? Я щелкнул клювом. — Да, да. Так все и было. Рыцарь снял одну из латных перчаток. — А расскажи-ка мне, цыпленок, то есть принц, насчет твоего знаменитого семейного родимого пятна. Родимого пятна? У меня есть знаменитое родимое пятно? — Ах, да! Конечно! Наследники золотой горы всегда имеют на теле родимое пятно в форме… родимого пятна. Подробности пока что ускользают от меня. Память вернулась ко мне не полностью. Рыцарь снял латный нагрудник. — Позволь, я тебе напомню. Родимое пятно в форме развернутого павлиньего хвоста. Как вот это. На боку у рыцаря красовалось родимое пятно в форме павлиньего хвоста. Я нервно взмахнул крыльями. — И это означает, что ты… — Принц Хасниварр, — закончил фразу рыцарь, — Я был в походе. И никаких голубей и свиней. — Что за чушь! — возмутился я, — Хасниварр — это я, законный наследник… — Горы золота, — снова перебил меня рыцарь, — Хотя, боюсь, правильнее будет назвать ее кротовьей кочкой. Да, когда-то это было горой — до выплаты имперских налогов и до войны, которая длилась несколько десятилетий. Если сейчас в нашей сокровищнице найдется хоть один соверен, я сильно удивлюсь. Мне стало плохо. — Что, никакого золота? — Ни единого пенни. — Но ведь остается замок, — вспомнил я, цепляясь за соломинку. — Ага, — согласился рыцарь. — Прекрасный замок, в каждом его зале висит мой портрет. — А-а… — Я чувствовал обращенные на меня взгляды присутствующих, — Возможно, я слегка преувеличил… Мальчишка-король снова вытащил меч из ножен. — Так ты не волшебный голубь? — Нет. На самом деле я попугай. Попугай-альбинос. — И как ты научился говорить? — Я всегда умел говорить. А понимать я научился в лаборатории волшебника. Одного типа по имени Марвин, или что-то вроде того. — Мерлин? — переспросил мальчишка. — Ага, он самый. Думаю, я надышался испарений от его зелий, и это подействовало на мои попугайские мозги. Напряжение разрядил рыцарь. Он захохотал так, что его доспех задребезжал, а по лицу потекли слезы, увязая в бороде. — Бог мой, хитроумный попугай! Теперь я все понял. Прими мою благодарность, цыпленок. Я так не смеялся уже лет десять. По крайней мере, с тех самых пор, как меня превратили в свинью. Теперь захохотали все, и я почувствовал, что еда, возможно, не отменяется. Я махнул крылом в сторону котла, над которым поднимался пар. — Я рассказал историю. Можно мне миску? Хотя бы маленькую. Я ем как птичка. Рыцарь выхватил миску у проходящего мимо слуги. — Конечно, юный принц! Твои враки заслуживают по меньшей мере нескольких кусочков вареного мяса. Я заглянул в миску. Суп был серым и неаппетитным на вид. — И что же это за мясо? — поинтересовался я. Принц Хасниварр недобро подмигнул и ответил: — Курятина.