(Более десяти лет назад вплоть до последних строк в работе Фрейд и сцена написания отслеживался шаг Фрейда. Это же, возвращаясь в виде отсроченных, дополнительных сведений, — ждет своего продолжения).

Паралич: шаг по ту сторону ПУ так и останется благим намерением.

Третья глава: в который раз возможность продвижения вперед снова возвещается в виде некого обещания. Но такое продвижение не оправдает надежд в плане того, что ожидалось приобрести. Оно не создаст и малейшей предпосылки для приобретения выгоды или чего-либо еще, что могло быть привлечено в целях выведения доказательств. Не будет выдвинут ни один тезис Это выявится еще сегодня, никакой шаг не в состоянии осуществить продвижение такого рода. Для того, что по своей прихоти вливается в движение и принимает на себя неоплаченный долг, эта книга не выдаст и малейшей расписки ни своему автору, ни кому-либо другому. В чем же тут дело?

И все-таки третья глава приближается к выдвижению гипотезы. Гипотезы не о влечении к смерти, а о навязчивом повторении.

Оно будет рассмотрено в качестве гипотезы. Какой функции в этой гипотезе оно будет соответствовать? Функция не является тенденцией, и это различие не замедляет сказаться.

Гипотеза выдвигается в конце главы. Утверждения понятия (Annahme) навязчивого повторения (Wiederholungszwang) состоялось: выходит, что как бы существует нечто более «первичное», более «элементарное», более «побудительное», нежели ПУ. Итак «Но если в психике существует такое навязчивое повторение, то нам бы очень хотелось знать [французский перевод лучше показывает значение этой фразы, добавляя: нам было бы любопытно узнать. Фактически Фрейд подчеркивает это неоднократно: это пишется из любопытства — это любопытство — чтобы «немного разобраться». Но в чем же интерес незаинтересованного любопытства? Любопытство в отношении чего? Кого? Чтобы немного разобраться в чем? В ком? Он не отрицает наличия любопытства, не извиняясь за «немного»], нам бы очень хотелось знать, какой функции оно соответствует, при каких условиях может проявляться [hervortreten: кажется необходимым настаивать на буквальном переводе этого hervortreten,на метафорической буквальности, чтобы не ослабить его значение во французском «проявляться», раз уж навязчивое повторение может происходить, не обнаруживая себя как таковое «собственной персоной»] и каково его отношение к ПУ, которому мы до сих пор приписывали в психической жизни господство (Herrschaft)в ходе процессов возбуждения».

Каким же образом такая гипотеза, так называемая гипотеза, я подчеркиваю, могла быть принята в этой третьей главе?

Я подозреваю, что ее подкорректировали. И, как я уже говорил, я выделяю только несколько отличительных признаков, за которыми следует проследить, алгебраически определяя мотивы, на которые я бы сделал упор, если бы нам не надо было выиграть время. Выиграть время — или основную форму того, что интересует спекуляцию.

Четыре признака.

1. Провал чисто интерпретативного психоанализа, время закрылось для него. Он больше не является тем, чем был раньше, «искусством толкования» (Die Psychoanalyse war vor allem eine Deutungskunst), толкования, осознание которого пациентом на самом деле не производило на последнего никакого терапевтического эффекта. В момент этого провала на практике возникает другой способ. Реальная трансформация аналитической ситуации. Именно посредством «трансфера» (Übertragung)будто бы можно попытаться уменьшить «сопротивление» больного, чего не удается достичь обычным осознанием Deutung.Сам трансфер совершает перемещение, но только перемещение сопротивления. Он оперирует сопротивлением как сопротивлением.

(Я уточню мимоходом: не бывает наследства без трансфера. Что также подразумевает, что если любое наследство распространяется посредством трансфера, то оно и происходит только в форме трансферентного наследства. Наследство, наследование, преемственность, отсрочка передачи: ни аналитик, ни даже его поколение не нуждается в том, чтобы быть «там» собственной персоной. Оно может быть еще сильнее от того, что его там нет. Оно посылается — и почта исполняет доставку. Она никогда ни дает, ни требует окончательной расписки за деньги почтового перевода. Никакой квитанции. Ликвидация, поскольку это посылается самому себе, следует своим нескончаемым путем.

Трансфер производится так же как сопротивление.

«Трансферентный невроз» замещает предыдущий невроз. Здесь же проявляется склонность к «воспроизведению», которая дает новый толчок анализу Фрейда. (Воспроизведение — это название того явления, о котором мы задаемся вопросом с самого начала этого семинара: повторение как воспроизведение, воспроизведение жизнь-смерть, здесь Фрейд его называет wiederleben.)Тенденция к восстановлению не создавала бы проблем, если бы она, снимая вытеснение с помощью Я (которое состоит из бессознательных элементов), согласовывала топическую дифференциацию с ПУ. В последнем случае то, что уже восстановлено, вполне может восприниматься как «неудовольствие» для Я, которое его вытеснило. Здесь ПУ сохранил бы свою власть, так как никакое противоречие не угрожало бы ему, коль скоро то, что представлялось бы неудовольствием для одной системы, приносило бы удовлетворение в другом месте для другой. Загадка как раз в том, что такое восстановление, очевидно, не вызывает ни малейшего удовольствия ни у одной из систем. Вот это-то и обязывает к выдвижению гипотезы.

2. Типичная нарциссическая рана, скорее нарциссический шрам, шов, рубец (Narbe)и полутраур, которые чаще всего оживляют в памяти воспроизводство, это, как нам указывает эдипо-центрический анализ этой главы, «ревность, возбуждаемая рождением другого ребенка, который несомненно чувствует неверность любимого или любимой» и разрушает «связь» (Bindung), которая соединяет его с родителем противоположного пола. Полутраур составляет оригинальную и непреложную категорию, не терпящую степеней сравнения. Если полутраур в этой нарциссичес-кой ране или увечье отсылает к сцене написания fort: da, иными словами, к сцене наследования в обратном порядке, то, что я назвал эдипо-центризмом этой главы, должно восприниматься с осторожностью. Без сомнения, на предыдущей странице Фрейд производит наложение восстановления путем трансфера на «воспроизведение» части сексуальной жизни ребенка, «и, следовательно, Эдипова комплекса и его ответвлений» («u,следовательно, Эдипова комплекса…», also,а не «именно», как это трактует, кстати, любопытным образом французский перевод). Но при всем хитросплетении fort: da (сцена написания и наследия, разыгрываемая под сурдинку, бездна «наложений», перестановка мест, выпадение поколений, диссимметрия контрактов, короче говоря, все, что посылается себе в графике повторения, расчленяющий наскоро составленный «треугольник»), может именоваться Эдиповым, только вследствие использования некой синекдохи, которая на основе одного самого узковзятого из его проявлений, иными словами, зажатого до крайности в определении своей образцовости, и может оправдать такое название. В своем узко взятом и общеизвестном смысле Эдипов признак является только направляющим моментом для ведущей нити на катушке. И если велико стремление окрестить Эдиповой фигуру fort: da,какой мы ее ранее наблюдали в действии, то только усматривая в ней этакое лишенное очертаний бездонное лоно одного из ее проявлений или, если угодно, порождений. Как если бы его в виде лишенной очертаний матки, порождающей цепные реакции соединения и распада, производящей безосновательные перестановки и подстановки, приумножающей без возврата заложенное в нее, протащили на веревочке рукой одного из ее отпрысков. И верно, что такое искушение (привлечение одного из его сыновей в качестве движущей силы) не является случайным ограничением, которое не стоило бы брать в расчет. Ведь это выглядит как бы стремлением вернуть одному из своих сыновей, иначе говоря, плоть от плоти матери, только то, чем она является на самом деле. (На примере этого эффекта катушки и того, что при желании можно назвать письмам в стиле Эдипа, я ссылаюсь на Glas,в котором речь идет о продолжателях рода, о рубце и полутрауре в деле использования собственного имени и т. д.).

Если нарциссический рубец не носит случайного характера при рождении другого ребенка, причине любой ревности, парадигме всякой неверности, модели предательства, то Фрейд не приводит этот пример среди других. Внимательное изучение «наследства» в прошлый раз, видимо, убедило нас в этом. Тем более, что Фрейд по этому поводу и в том же самом абзаце и говорит о «своем личном опыте» (nach meinen Erfahrungen,нежели о своих «наблюдениях», как это дает французский перевод), а не только об «исследованиях» Марциновского, которого он приобщает в качестве гаранта в тот самый момент, где он высказывается об указанном нарциссическом рубце, предтече «чувства неполноценности».

3. Возвращение демонического шествует недалеко от «вечного возвращения того же самого» с повторяемостью по ту сторону ПУ. Впоследствии это будет воспроизводиться постоянно.

По правде говоря, возвращения демонического не существует. Демон — это как раз и есть то, что является, не дожидаясь вызова ПУ. Он является в виде призрака, который повторяет свой выход на сцену, возвращаясь неизвестно откуда («под влиянием впечатлений раннего детства», заявляет Фрейд), унаследованный неизвестно от кого, но чье присутствие становится неотвязным просто потому, как он неустанно возникает вновь и вновь сам по себе, независимо от какого бы то ни было очевидного желания. Как демон Сократа, который вынудил писать всех и вся, начиная с того, кто, как известно, никогда этого не делал, этот автоматизм возвращается без проку для кого бы то ни было, это выглядит, как чревовещание, при котором источник, сам факт говорения и адресат не выражены явно. Он лишь прибегает к услугам почты в «чистом виде», некого почтальона, которому не указали адресата. Теле — без telos? Окончательность без окончания, очарование юности. Он больше не подчиняется объекту, которого он преследует своим возвращением. Он больше не повинуется «властителю», именуется ли таковым объект, сконструированный согласно экономии ПУ или же самому ПУ. Фрейд обращает внимание на пассивность, внешне пассивный характер людей, подверженных демоническим видениям (die Person etwas passiv zu erleben scheint), как и на то, что такие явления демона не указывают на наличие невроза.