Господь допустил будущего ап. Павла — “Свой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами и царями”, совершить много злодейств, помогать убийцам муч. Стефана. Как это понять? Ап. Павел должен был на собственном опыте познать, к чему приводит фарисейская законническая ревность. Только тогда он мог, сделавшись христианином, всем существом своим восстать против законничества в христианстве, доказывать его вред, гибельность для церкви Христовой, где главное зиждется на таинственных указаниях благодати, а не на исполнении закона. Первоапостолы вышли из среды трудового народа, подавленного борьбой за существование, они старались исполнить закон, но не могли быть его строгими блюстителями. Между тем в духе ревнивого законничества, свойственного иудейскому благочестию, таился зародыш антихристова яда. Предупредить, указать на этот яд мог только бывший ревнитель закона Ап. Павел: ревность законническая родит превозношение, — гнездясь в церкви Христовой, она по степенно охлаждает любовь. Ап. Павел прививал отвращение к законничеству среди язычников, ибо иудеи в этом отношении были безнадежны (“Здесь в Иерусалиме твоего свидетельства обо Мне не примут, иди, я пошлю тебя далеко к язычникам”, повеление Павлу Христа). Вот причина почему тот, кто любил Христа еще в утробе матери своей, должен был много терзаться, прежде чем познал истину. Ради пользы церкви Христос до времени оставил Своего верного свидетеля в злом мучении неведения

Блаженный Августин (IV и V век) до своего призвания предавался сильным страстям. Он отстранял от себя христианскую совесть, восклицая к Богу: “Спаси меня, Господи, только не теперь”. Призвание к верному свидетельству Августина произошло следующим образом: однажды, гуляя в саду, он услышал голос как бы детский: “Возьми, читай”. Августин изменился в лице и раскрыл книгу, которую держал в руках. Прочел строки Павла, где человек приглашается оставить распутство и облечься в Господа Иисуса Христа. После этого Августин становится иным человеком и затем одним из великих учителей христианских. Дело, которое было ему поручено Главой церкви, получило наименование: опровержение пелагианской ереси. В чем же заключается истина, проповеданная св. Августином? Достигнуть совершенства для членов церкви, не находящейся в состоянии великой благодати, возможно только тем, кого Бог избрал от утробы матери для верного свидетельства (в сущности подтверждение слов ап. Павла: “кого Бог предузнал, тех и призвал… тех и оправдал… тех и прославил” (Римл. 8, 29–30). Этим призванным на служение дается непреодолимая благодать (см. выше). Свидетельство св. Августина имеет чрезвычайное значение для церкви. Это предостережение тем, кто самовольно (без мановения Божия) хочет вступить на путь аскетических и иных подвигов для достижения высшего совершенства; путь этот приводит к лжесвятости, к превозношению, к развитию в церкви духа антихристова *.

* Оттого в монастырях послушание выше подвигов.

Если бы св. Августин не вкусил всей горечи страстной жизни и затем не пережил сознательную силу помощи Божией, он не был бы в состоянии опровергнуть столь блистательно пелагианскую ересь. В этом раскрывается промысел Божий на позднее призвание св. Августина.

Таково же призвание и св. Марии Египетской, никакой постепенности нет в ее подвиге покаяния. ИЗ безумного роскошества жизни она, как бы внезапно, переносится в мертвость пустыни. и там без крова, без одежды, без пищи (очень долго питалась небольшими хлебцами, в3ятыми с собой) проводит многие десятки лет. Только за год до кончины Мария была явлена св. иерею, заблудившемуся в глубине пустыни. Зосима увидел ее в такой славе Божией, что, хотя сам священник и старец- учитель монахов, просил у Марии благословения. Рассказ о жизни праведницы, записанный Зосимой с ее слов, стал одной из святынь церкви. В пятую неделю Великого поста в церкви предносится образ Марии Египетской как великое чудо покаяния. Промысел Божий позднего призвания Марии созерцается так: прирожденная неизъяснимая любовь к Господу таит в себе возможность глубочайшего покаяния. Тяжелая и стыдная жизнь до призвания была испытанием, некоей необходимостью. Чтобы показать людям чудесность покаяния.

Господь до времени не посылает помощи любимым Своим детям, и лютый враг человека — грех терзает Марию Египетскую, Савла, Августина и других — это тоже распятие — жертва Божией любви к людям.

Подвиг, как особенный молитвенный и аскетический труд для достижения высшего духовного совершенства, дело не христианское (это индусское начало: там он возведен в науку с указанием степеней совершенствования). Ни Христос, ни апостолы, ни даже апостол Павел, проповедывавший Христа распятого, не творили особых подвижнических трудов.

Христианская праведность не во внешних проявлениях, это тайное расположение сердца, ведомое только Христу. Вот потому и возможно, что две женщины, живущие как бы самой обыденной жизнью, были указаны Богом Макарию великому как высшие его.

Труднейший христианский труд, который является общим как и свидетелям верным, Богом избранным на слукение, так и каждому члену Христовой церкви, есть соучастие в долготерпении Божием — мученическое (вследствие злейших препятствий) соблюдение верности Христу в мире, забывшем любовь.

Подвижничество же, подвиги, как нечто внешне отличное от общих установлений церкви, есть некоторая временная полезность апостольского служения. Никто, конечно, Кроме Христа, не знает в какое время, какой подвиг и какой человек (свидетель верный) необходим для пользы немощных.

Поэтому христианское подвижничество в отличие от индусской праведности и христианской лжесвятости никогда не является плодом личной инициативы свидетеля верного. Никто из христианских святых не в состоянии сказать так: возложена себя особый, отличный от церковных установлений, тяжелый (аскетический или молитвенный) труд. Напротив, христианин боится (боязнь превозношения) самочинности, выделения себя (будто бы ради Христа) из ряда церковной братии.

Каким же образом и почему призванные Богом свидетели верные вступают на путь того или иного подвижничества? Два различных вида вступления наблюдаются в жизни святых. Одно как бы бессознательное, другое сознательное. Под первым мы разумеем неясность причины, почему данный юноша (и даже ребенок) стремится к действиям резко отличным от благочестивой церковной жизни. Ведь у детей, даже очень хороших, благочестие обыкновенно выражается кротостью, послушанием родителям, серьезностью, неленостью молитвы, но не так делает св. Июлиания, которая 7 лет от роду коленопреклоненно молится по целым ночам. Отрок Феодосий Печерский даже истязует себя. Молодые монахи показывают свой нрав добрым послушанием, но Симеон Столпник совершенно нарушает устав, самовольно накладывая на себя труды необычайного подвижничества. Что побуждает этих юных богомольцев поступать так — они слишком молоды, чтобы знать необходимость борьбы с злым миром, ибо еще и не испытали, каков мир?

Под сознательным вступлением на путь подвижничества мы разумеем видимый момент, когда голос Божий (так или иначе донесшийся до сердца святого) повелевает ему не только изменить совершенно жизнь, но и вступить на особый, указываемый этим голосом Божиим, путь.

Для изъяснения первого вида подвижничества мы остановимся внимательнее на житии Феодосия Печерского и Симеона Столпника. Для изъяснения подвижничества второго вида мы обратимся к призванию св. Марии Египетской и св. Августина.