– Нет, – жестоко опустил его на землю Лукас. – Сколько-нибудь длительное сохранение этого заклинания требует слишком больших затрат энергии. Возникает противодействие Сил Судьбы. Чем больше установленный срок, тем больше силы надо вложить в заклятие, причем расход энергии возрастает неимоверно.

– Прогрессия, – констатировала Элька, припоминая что-то смутное из нелюбимой математики.

– Я ставлю ограничитель в два дня, после чего чары рассеются сами, – закончил маг.

– А побольше? – заискивающе попросил Рэнд, скроив умильную рожу.

– Мосье, прежде длительность этих чар я ограничивал часами. Два дня – это предел, и предел не только по силе. Чары неуязвимости отрицают предопределение и не нравятся очень многим Могущественным, я не хочу навлечь на себя их гнев из-за какого-то недоразумения, – признался Лукас, избегая встречаться с Фином взглядом. А какому магу приятно признаваться в своих слабостях? Для самолюбивого мосье это вообще было словно ножом по сердцу.

– Понятно, спасибо и за два дня, – сразу отстал вор, понимая, что приятель серьезно рискует, творя столь опасное заклятие.

– Теперь, пожалуйста, немного помолчите, мне нужно сосредоточиться, – попросил Лукас, нахмурился, пристально оглядел веревочки, перевязанные затянутыми в два узла волосками, словно пытался прочесть на них послание далеких майя, и заговорил медленно и четко:

Веревочки и волоски на хрустале мелко завибрировали, засияли голубым, потом зеленым, дробясь искорками-зайчиками в гранях посуды, словно новогодняя гирлянда в миниатюре, свернулись в одно большое кольцо и так застыли, разом прекратив светиться. Элегантным жестом промокнув платочком пару капелек пота, выступившего на висках, маг глубоко вздохнул, расслабляясь, торжественно накрыл «макраме» колпаком и улыбнулся:

– Заклинания наложены. Теперь надо немного подождать, пока установится связь между предметами и персонами.

– И как мы это определим? – заинтересовался Макс, разглядывая сквозь колпак волшебное кольцо волос и ниток.

– Мы увидим это, мосье, – просветил технаря Лукас.

– Что это заклинание такое короткое было? – удивилась разочарованная Элька, у нее опять не получилось настроиться и перевести странные стишки мага, только и уловила что-то о подобии и защите.

– Первое из заклятий было очень простым, мадемуазель, оно плетется быстро, – просветил хаотическую колдунью маг, с удовольствием откидываясь на спинку мягкого кресла. – А второе слишком опасно, чтобы читать вслух. Большую его часть я активизировал мысленно. Это тяжело, но в данном случае необходимо.

– Особенно в присутствии хаотической колдуньи, любящей поцитировать на досуге, особенно ночью, кусочки из чужих заклинаний, – вставил Рэнд и приготовился было увернуться от заслуженной оплеухи девушки, оскорбленной в лучших чувствах или делавшей вид, что оскоблена. Но та, так и остановившись с занесенной рукой, звонко расхохоталась.

– О, уже подействовало, – в радостном удивлении провозгласил Макс.

– Ой, – выдохнула Мири, глянув на вора.

На месте чистенького юркого блондинчика с озорной физиономией нарисовался изможденный, худой, довольно нескладный длинноносый брюнет с глазами филина в изрядно пованивающих лохмотьях.

– На себя посмотри, женушка! – оскорбленно фыркнул Фин неожиданно низким голосом, с ухмылкой созерцая то, во что превратилась изящная эльфийка. Ввалившиеся радужные глаза как безумные фонари на угловатом лице, фигура – одна изломанная палка, копна черных, спутанных в ком волос и безумное амбре, памятное вору еще с детских лет на свалке.

– Оба просто неотразимы! Вне конкуренции! Даже Галу до вас далеко! – вновь рассмеялась Элька, захлопав в ладоши, словно от души наслаждалась цирковым представлением.

Тут Рэт, до превращения мирно сидевший на плече вора, обеспокоенно завозился. Он никак не мог понять, что случилось: с одной стороны, хозяин никуда не делся, но с другой – с ним произошли какие-то странные изменения, осознать которые зверюшка не могла. Тычась в шею хозяина, крыс тревожно запищал, привлекая к себе внимание.

– Эй, а Рэтика-то я куда дену? С собой его не потащишь, мало ли что, – спохватился вор, глянув на обеспокоенного крыса. – На кого ж я его оставлю, мы ж все на площади Костров сегодня будем!

– На Рогиро? – изобретательно предложил Макс, до сих пор чувствовавший свою вину за невольное купание животного и очень боявшийся, что его все-таки могут снова оставить у зеркала в качестве наблюдателя.

– Так он же призрак, – замялся Рэнд, поглаживая питомца.

– Так это к лучшему, в любую дырку, куда б твой зверек ни забрался, пролезет! – поддержала рациональное предложение Шпильмана Элька.

– Да? – Фин задумался и, признав правоту друзей, громко позвал: – Рогиро! Рогиро! Ты где?