А может быть, и потом.

— Бенедикт, — наконец сдалась она. — Я…

— Ш-ш… — прошептал Бенедикт, приникая к ее губам.

Когда тело Софи стало мягким и податливым, Бенедикт слегка отстранился и заглянул ей в глаза. В свете солнечного дня они казались потрясающе зелеными и такими глубокими, что в них можно было утонуть.

— Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Лондон, — прошептал он, сам удивляясь тому, что говорит. — И жила там со мной.

Софи изумленно смотрела на него.

— Будь моей; — страстно прошептал он. — Будь моей отныне и навсегда. Я дам тебе все, что ты пожелаешь. А в ответ я прошу лишь одного: будь моей.

"Слухов по поводу исчезновения Бенедикта Бриджертона ходит великое множество, причем самых разнообразных. По словам Элоизы Бриджертон, он должен был вернуться в город еще несколько дней назад. А уж кому, как не его сестре, этого не знать.

Однако та же Элоиза первой заметила, что такой взрослый и умный мужчина, как мистер Бриджертон, вовсе не обязан докладывать о том, где он находится, своей младшей сестренке".

«Светские новости от леди Уислдаун», 9 мая 1817 года

— Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей, — решительно заявила Софи.

Бенедикт смущенно — наверное, от того, что она не стала ходить вокруг да около, — взшшул на нее.

— Я хочу, чтобы ты была со мной, — поправил он ее. Несмотря на то что слова его причинили ей острую боль, Софи улыбнулась:

— А какая разница?

— Софи…

— Какая разница? — повторила Софи, и голос ее прозвучал резко.

— Не знаю, Софи, — ответил Бенедикт и нетерпеливо проговорил:

— А какое это имеет значение?

— Для меня имеет.

— Отлично! — коротко бросил он. — Раз так, будь моей любовницей.

Софи ахнуть не успела, как он впился поцелуем в ее губы с такой страстью и в то же время злостью, что у нее ноги подкосились. Так он ее еще ни разу не целовал.

Казалось, руки его рыщут одновременно по всему телу. Они и на талии, и на груди, и под юбкой. Поглаживают, ласкают, сжимают.

И в то же время он так тесно прижимал ее к себе, что Софи казалось, что сейчас она растворится в нем.

— Я хочу тебя, — хрипло шептал Бенедикт, покрывая поцелуями ее шею. — Хочу прямо сейчас, здесь.

— Бенедикт…

— Хочу, чтобы ты спала со мной, — продолжал, не слушая, Бенедикт, тяжело дыша. — И сегодня, и завтра, и послезавтра.

Понимая, что не нужно этого делать, Софи тем не менее вытянула шею, чтобы Бенедикту было удобнее ее целовать. Ей были так приятны его поцелуи, по телу пробегала трепетная дрожь, и хотелось, чтобы эти сладостные мгновения не кончились никогда.

Внезапно, сама не зная как, Софи оказалась на земле, а Бенедикт на ней. Он казался таким большим, мощным и в то же время подходил ей безукоризненно. Краешком затуманенного сознания Софи понимала, что должна сказать «нет», положить конец этому сумасшествию, и не могла. Пока не могла.

Слишком долго она мечтала о нем, отчаянно пытаясь вспомнить запах его кожи, звук его голоса. Сколько же она провела ночей, мечтая, чтобы он был рядом!

Она жила этой мечтой и в то же время понимала, что ей никогда не суждено сбыться. И вот сейчас, когда мечта эта начинала сбываться, Софи не смогла от нее отказаться.

— Бенедикт, — прошептала она, касаясь его шелковистых волос и делая вид, что это не он попросил ее стать его любовницей и что она не та, за кого себя выдает на самом деле.

Что она кто угодно, только не незаконнорожденная дочь покойного графа, у которой нет никаких средств к существованию и которая, чтобы не умереть с голоду, вынуждена прислуживать чужим людям.

Похоже, ее шепот придал ему смелости, и его рука, до сих пор лежавшая у нее на колене, поползла вверх по бедру. Годы тяжелого труда сделали свое дело: тело Софи из округлого — округлые формы были сейчас в моде — сделалось сухощавым, однако Бенедикту, видимо, было на это наплевать. Софи чувствовала, что сердце его начинает биться все быстрее, дыхание становится все более хриплым.

— Софи, Софи, Софи, — простонал он и принялся лихорадочно покрывать поцелуями ее лицо, потом губы его снова отыскали ее губы и прильнули к ним. — Я хочу тебя… — Он прижался к ней всем телом. — Ты чувствуешь, как я тебя хочу?

— Я тоже тебя хочу, — прошептала Софи. Она и в самом деле его хотела. Огонь, тихо тлевший в ней в течение долгих лет, яростно вспыхнул. Одного вида Бенедикта, одного его прикосновения оказалось достаточно, чтобы огонь этот вырвался наружу.

Пальцы Бенедикта нащупали крупные грубоватые пуговицы сзади на платье.