– Ал... Александром, товарищ маршал Советского...

– Ну ладно, ладно, мы не в казарме, называй меня попросту - товарищ министр... Вот что за дела, Александр. Обнаружился в Америке родственничек у тебя. По материнской линии... двоюродный твой дядя . Умерший правда...

И адвокаты америцкие через нашу Инюрколлегию нашли тебя. Ну - ты единственный наследник. А по законам этой

сеша америки для получения наследства надо ехать туда... В Америку эту... Я конечно понимаю - боязно, империалисты,

то - да се, языка опять не знаешь, звериный лик... Но надо - сейчас у нас разрядка. Ну и дело мы твое полистали, и мы,

и кагебе, и особисты, были конечно у тебя завихрения до армии, с волосатиками опять связался, но в армию пошел, не

стал по психушкам прятаться, как другие... Этто хорошо... Ты чай-то пей, пей, вот и печенье бери, жуй, в казарме чай

такого нету? Я и сам служил, только давно, тоже бойцом, но все помню. Ну, решило совеское правительство тебе

доверить страшно важное дело -поедешь в эту Америку и получишь это наследство... Там мильен что ли в ихних ин... ин... инфляцинных деньгах, мильен и бензоколонка что ли, с кафешкой... Получишь, вернешься и дослуживать поедешь...

Я и сам служил бойцом, все помню, кашу нам варили вкусную, с салом, здесь в Москве такую не сварят, все больше мяса норовят или икры... А вкусная каша была...

Министр и маршал прикрыл глаза в восторге от давних воспоминаний и несколько раз причмокнул губами...

Две недели до отлета в Америку прожил Алекс на территории Кантемировской дивизии в общежитие для командированных офицеров. Питался там же, в столовой с офицерами, прислуживали хорошенькие официантки, выбор

блюд был как в хорошем ресторане, все окружающие Алекса офицеры косились, шептались и шушукались, но ни чего

не понимали - рядовой в изумительной форме живет среди офицеров... Непонятно, но на всякий случай от него сторонились, не разговаривали и прятали взгляды, жил Алекс все эти две недели вдвоем в комнате с майором политуправления, который ему за эти две недели так насквозь мозги проел, что если и был до этого Алекс просто

пофигист по отношению к советской власти, то... То за эти две недели майор сделал все, что бы Алекс налился злобой к коммунистам и властям. Майора же просто возненавидел. Все, что тер ему эта сука-гнида-падла майор совершенно противоречило всему тому, что видел за недолгую свою жиз нь Алекс... Особенно в армии....

Но пролетели и эти две недели. Алекса отвезли в черной радиофицированной "Волге" в сопровождении незнакомого молчаливого подполковника куда-то неизвестно куда, на какие-то тайные склады и снова полностью экипировали. На этот раз в штатское. Темно-синий старческий двубортный костюм с немодными узкими лацканами, "скороходовские" ботинки на толстой подошве, серое в рубчик кургузое, венгерское пальто, бедую синтетическую рубашку и шляпу с узкими полями, "федора-горшок", как такие шляпы обзывали в Уфе хипари. На шею нацепили ненавидимый им галстук, на этот раз ленинского образца - в горошек, дали в одну руку небольшой чемоданчик - бритвенные принадлежности, сменка белья и носок, еще одна пластмассовая рубашка, в другую руку сунули перчатки из кожзаменителя... И все на той же "Волге" отвезли еще куда-то.

Серое здание, подъезд охраняемый лейтенантами и ефрейторами с синими петлицами и погонами с буквами "ГБ", лифт и тоже с зеркалом, коридор с дорожкой и полировкой дверей, в связи с поздним временем - совершенно пустынный. Приемная со стоком, за ним какой-то ветхий морщинистый дед в черном костюме, распахнутая перед Алексом дверь - огромнейший кабинет с серым ковром от края до края, в углу наискосок стол, на противоположной стене портрет с бровями, на другой читатель "Правды" блестит лысиной, вместо дальней стены окно. Из-за стола поднимается какой-то худощавый морщинистый дедок в коричневом костюме и очках в золотой оправе.

– Рядовой Шарков,-

щелкнул каблуками скороходовских ботинок Алекс и вытянул руки вдоль костюмных штанов. Дедок махнул рукою на стул, приставленный к столу и сам уселся. Алекс вгляделся в незнакомое и вместе с тем знакомое лицо - одно из тех, что советские люди носят на демонстрациях. Морщины, худоба, седина, кожа желто-серого цвета... Да, херово вам там наверху, вроде все имеете, а за жопой что ли горит или друг друга заживо жрете, развеселился Алекс, но не подавая вида. Лекции майора давали свои результаты.

– Товарищ Шарков, родина, партия и правительство оказало вам огромное доверие. Не смотря на вашу молодость... Вы посылаетесь в США для получения наследства. Надеюсь, вы не уроните высокое звание советского человека неблаговидным поступком. Мы верим вам...

– Спасибо за доверие. Постараюсь его оправдать,

– очень проникновенным голосом ответил Алекс и замер взглядом на седом морщинистом дедке. Тот пожевал тонкие губы, вздохнул и сказал:

– Вы свободны. Можете идти.

На следующий день самолет "Аэрофлота" взмыл в серое октябрьское небо, неся на борту среди других пассажиров и Алекса в сопровождении двух молчаливых дядек крупного размеров. Впереди был Париж, пересадка на самолет американской авиакомпании и перелет через Атлантический океан! В Америку! За наследством...