— И как же мы теперь?

— Пока ничего нового. Я как любила тебя, так и люблю. Ничего не изменилось.

— Ну как же не изменилось? Как не изменилось? — Сергей начал волноваться. Он так ничего и не понял. — Раз кроме меня есть кто-то еще, значит ситуация изменилась. Раньше-то не было!

— Ну у тебя же есть жена. Почему бы нам не быть на равных? У тебя есть возражения против равенства?

— Послушай! Подожди! Такое впечатление, будто мы разговариваем впервые в жизни. Ведь все эти годы мы говорили обо всем, и о нашей с тобой жизни тоже. Разве нет?

— Ну и что?

— А то, что никогда ни одной претензии ты мне не высказывала.

— А у меня и сейчас нет к тебе претензий.

— Что-то я не понял. А о чем мы тогда целый час говорим?

— У меня нет к тебе претензий, — спокойно повторила Даша. — Я бы тебе вообще ничего не сказала, если бы ты не спросил. Если бы не увидел меня с другим мужчиной.

— А что же ты хочешь от меня?

— От тебя? Только то, что ты мне можешь дать… Того, чего не можешь, я не прошу. Другие дадут…

— То есть ты хочешь сказать, что между нами все остается по-прежнему?

— Видимо, да!

— Но ты же ведешь тайную жизнь, встречаясь с кем-то еще!

— Теперь уже явную…

— То есть ты будешь продолжать с ним встречаться?

— С ним или с кем-то другим, для кого я буду номер один.

— Даже если они тебе не нравятся?!

— Я не встречаюсь с теми, кто мне не нравится.

— Значит, кроме меня, тебе нравится кто-то еще?

— Логично! Не так сильно, как ты… Но тоже нравятся. Они заполняют паузы, которые ты оставляешь в моей жизни, и я им благодарна.

— Но… это как-то неприлично!

— Да ладно! — Она позволила себе быть насмешливой. — Нормально это и вполне прилично.

— Но я не хочу тебя ни с кем делить!

— Я тоже… не хочу тебя делить ни с кем. Но что-то нам мешает. Поэтому приходится.

— Слушай! Не получается что-то разговора у нас…

— Почему? Мне кажется, наоборот. Хороший разговор получился. Искренний.

— Нет, Даш! Я не смогу так.

— Как?

— Знать, что у тебя кто-то есть, и продолжать встречаться… Не смогу… Я от ревности с ума сойду…

— Разве ты ревнивый? По-моему, ты мне рассказывал, что смог преодолеть это чувство еще в юности… Или я путаю?

— Мне казалось, что смог, что преодолел. Потому что долгие-долгие годы ничего подобного не было… А в случае с тобой…

Он остановился на полуслове, замолчал. Она попросила:

— Закажи мне чай, пожалуйста. Черный, с лимоном.

— Даш, может не надо? А?

— Что не надо, Сереж? Чай заказывать?

— Ни с кем больше не надо встречаться. Разве тебе меня мало?

— Сереж! Я скучаю по тебе… Очень. Я тоскую… Я практически не живу, когда понимаю, что могла бы быть рядом с тобой, а не судьба… Другие — они могут быть рядом. Они — не замена тебе, но они живые люди. И я общаюсь с ними… Мы занимаемся чем-то… Ходим в гости, в театры, в кино. Мы вместе проводим выходные, выезжаем за город. Вроде бы ничего особенного. Но благодаря им тоска по тебе отступает. Понимаешь, тоска — это больно…

— Даш, но я же тоже… волнуюсь, скучаю, стремлюсь…

— И тем не менее. Ты сделал выбор. И я его уважаю — твой выбор. Другое дело, что мне трудно понять его, трудно принять… Но я не требую ничего от тебя. Поэтому и ищу другие пути.

— Не могу я бросить семью…

— Ты говорил уже это. Я запомнила. Не утруждай себя повторением.

Принесли чай. Очень горячий и абсолютно невкусный. Даша вздохнула:

— Поехали. Устала я что-то…

— Даш, подожди…

— Что?

— Я не смогу!

— Ты о чем?

— Ну чтоб ты еще с кем-то… — повторил он.

— Дело твое.

— То есть ты не изменишь своего поведения?

— А ты? Изменишь свое?

Сергей шумно поднялся, попросил счет, вышел в мужскую комнату.

Когда через несколько минут он вернулся, Даши не было. Счет ждал его, а она нет. Ушла.

С тех пор прошла неделя. И он сходил с ума. От ревности, бессилия, безысходности… Буквально с ума сходил…

Нет, так невозможно! Боль не стихала. И уже не ревность, а чувство вины выходило на первый план. Хотя чем, ну чем он виноват перед ней? Что не женится? Да он и не обещал никогда. И она даже намека на эту тему не позволяла. Похоже, все ее устраивало. Ан нет!

Сергей спасался только на работе. И то, кругом него люди будто бы чувствовали беду… Они обращались к нему тихими голосами, не стеснялись несколько раз повторять одно и то же, чтобы быть услышанными. По всему было видно, что человек не в себе.