Поэтому Бек решил лично сообщить о своей отставке ближайшим помощникам и одновременно попрощаться с ними. 27 августа, в первой половине дня, обер-квартирмейстеры и руководители отделений Генерального штаба сухопутных войск были приглашены в большой кабинет руководителя Генерального штаба. Окна этого кабинета выходили на Тирпицуфер.

Когда мы вошли в кабинет, Бек, выпрямившись, не реагируя на приветствия, сложив руки на груди, стоял рядом со своим письменным столом, расположенным у окна. Его лицо было усталым, бледным после бессонной ночи и при искусственном освещении казалось неземным. Взгляд больших красивых глаз был устремлен вдаль. Он держал перед нами классическую по форме и строению и мудрую по содержанию речь, длившуюся примерно четверть часа. Смысл заключался в том, что он еще раз разъяснил собравшимся офицерам борьбу руководителя Генерального штаба за независимую, творческую работу Генерального штаба, которую он вел, но которую при известных обстоятельствах не смел полностью выиграть. Призыв к независимости суждений и к твердости характера в действиях был полон настойчивости.

Бек начал речь с сообщения о своей отставке, а закончил выражением благодарности к своим сослуживцам.

Я полагаю, что небольшая часть слушателей, которая считала отставку Бека необходимой, не смогла не поддаться влиянию достоинства, гордого сознания своей ответственности человека, который по характеру, способностям и возможностям, вероятно, был последним истинным руководителем Генерального штаба Германии».

Предостерегающий ушел. Колесо, которое катится к пропасти, никто не остановит.

Пока еще, однако, не было очевидным, что колесо судьбы катится к пропасти. Наоборот, в конце сентября Гитлер заключил с государственными деятелями Англии, Франции и Италии известное соглашение, по которому Судетская область переходила к Германии без применения военной силы. Торжествующий генерал Йодль записал в своем дневнике: «Чехословакия разыграла фактор силы. Гений фюрера и его решимость не избегать мировой войны проявились снова, и он без применения силы одержал победу. Остается надеяться, что недоверчивые, слабые и скептики обратятся в новую веру и будут ее придерживаться».

Казалось, не только большой европейской, но даже мировой войны, которой так сильно опасался Бек, удалось избежать. Оказался ненужным и масштабный военный поход против Чехословакии. В глазах своих соотечественников Гитлер выглядел величайшим государственным деятелем, находящимся в зените своей славы.

На первый взгляд может показаться, что начальник Генерального штаба с его мрачными пророчествами был не прав. При этом будет упущен тот факт, что эти пророчества относились только к случаю непосредственных военных действий, то есть к тому, чего в данный момент, к счастью, удалось избежать. В действительности посредством Мюнхенского соглашения — хотя и на других основаниях и совершенно другими средствами — было достигнуто именно то, чего добивался Бек, — сохранение мира. Была ли, таким образом, военная опасность устранена навсегда или только на обозримое будущее? Был ли обеспечен продолжительный мир?

Бек, хотя его преданное Отчизне сердце радовалось неожиданному счастливому исходу кризиса, не обольщался по поводу сиюминутного успеха Гитлера. Он всегда мыслил реальными категориями, и его мнение оставалось неизменным. «Плохо не то, что мы делаем, — еще раньше написал он, — а то, как мы это делаем. Я имею в виду политику силы и вероломства». Он был убежден, что ответный счет, причем при гораздо худших обстоятельствах, еще будет предъявлен и Гитлер, упиваясь сознанием своего величия, сам побуждает к этому иностранные государства. Мог ли Бек обманываться относительно даты начала войны и ее непосредственных поводов? Ведь он не сомневался, что сиюминутная уступчивость иностранных держав не означает ликвидацию противоречий, что политика силы Гитлера очень скоро приведет к полному расколу. Он понимал, что грядет большая война, которая приведет к уничтожению немецкого вермахта, и это будет означать катастрофу для народа и государства. По поводу всего этого у Бека не было никаких иллюзий. Прозорливость его не подвела.

Через полгода после Мюнхена немецкие войска вошли в Прагу. Без сопротивления были заняты Богемия и Моравия. Это был поворотный пункт в прежней политике умиротворения западных держав. Но Гитлер ничего не видел и не хотел видеть. Он шагал по своему губительному пути все дальше.

Через месяц после своей отставки, в ноябре 1938 года, Бек снова взялся за перо. В первую очередь он хотел доверить бумаге то, что было у него на душе, свои самые сокровенные мысли о надвигающейся военной катастрофе. Результатом стал — Бек и здесь остался верен себе — удивительно беспристрастный, профессиональный и прозорливый анализ того, что могло ожидать немцев в недалеком будущем. «Принципиальные размышления» — гак охарактеризовал он свой труд о Германии в грядущей войне.

Достаточно процитировать лишь несколько отрывков из этого содержательного сочинения:

«Учитывая характер приближающейся войны, внезапность, с которой она начнется, и своеобразие ее ведения, а также непредвиденные возможности ее пространственного и временного распространения и, наконец, тот факт, что в будущей войне речь пойдет о существовании Германии, наши государственные деятели и полководцы должны быть едины, как никогда. Прежде чем вопросы предстоящей войны найдут свое выражение в стратегических директивах и планах, между государственными деятелями и полководцами должно быть достигнуто единое понимание по принципиальным аспектам перечисленных выше вопросов. Они исходят из современной военно-политической ситуации. <…>

Германия не будет являться объектом для применения военной силы других государств, пока сама ею не воспользуется. Германия, занимающая центральное положение на континенте, в случае войны всегда окажется в игре. Ее границы, так же как и связи с другими государствами, будут под угрозой. Если же в мировой войне, вопреки всем благоприятным обстоятельствам, сложившимся для ведения войны в Центральной Европе, Германию можно сравнить с осажденной крепостью, то это сравнение приобретает судьбоносное значение в случае будущей войны на много фронтов, которую Германия будет вести одна. <…>