— Я — за! — откликнулась миссис Браун.

После суматошного дня вечер казался особенно тихим и спокойным. В чистом небе ярко сияли звёзды, из соседнего кафе доносилась весёлая музыка, а в конце улицы, ведущей к пристани, мерцали огоньки рыбацких судёнышек, бороздивших бухту.

Ничто, кроме музыки, не нарушало вечернюю тишину, разве что поскрипывание затупившегося пера да изредка — задумчивые вздохи, когда Паддингтон окунал лапу в банку с мармеладом.

Когда Брауны выяснили, где Паддингтон купил своих улиток, животы у них сразу же перестали болеть. По заверениям месье Дюпона, это чрезвычайно почтенный магазин, да ещё и знаменитый именно своими улитками; так что после всеобщего голосования медвежонку был единодушно присуждён приз за самое вкусное блюдо.

Как следует поразмыслив и довольно долго прослонявшись у витрины, Паддингтон решил на выигранные деньги купить почтовые марки и две открытки с видами — одну для тёти Люси, одну для мистера Крубера.

Он присмотрел две здоровенные открытки — таких больших он ещё никогда не видел. На каждой было по одиннадцать маленьких фотографий с видами деревни и её окрестностей и куча свободного места, чтобы писать. Была тут и фотография булочной месье Дюпона, и, вглядевшись попристальней, Паддингтон даже сумел различить булочки в витрине; он не сомневался, что мистера Крубера это очень заинтересует.

Была там даже фотография гостиницы, на которой он аккуратно пометил крестиком одно из окошек и приписал сбоку: МАЯ КОМНАТА.

Рассмотрев открытки во всех подробностях, Паддингтон решил, что не зря потратил столько денег. То-то удивится тётя Люси, когда получит открытку — подумать только! — из самой Франции!

Да и вообще, в этот один-единственный день успело набиться столько приключений, что Паддингтон не мог даже толком в них разобраться — не говоря уже о том, чтобы описать их словами, пусть даже и на очень-очень большой открытке.

Так и вышло, что Брауны остались в «Паддингтоновой деревне», и через несколько дней им уже казалось, что они прожили в ней всю свою жизнь. Новость о том, что в гостинице остановился юный джентльмен-медведь из Англии, быстро облетела округу, и вскоре все прохожие уже приветливо кивали ему на улице, особенно по утрам, когда он обегал магазины, перед тем как отправиться на пляж.

Почти каждое утро Паддингтон наведывался к своему новому другу месье Дюпону. Тот очень хорошо говорил по-английски, и они часто и обстоятельно толковали о булочках и плюшках. Месье Дюпон не только показал медвежонку все свои противни и духовки, но и пообещал каждое утро печь специальные английские булочки для «послезавтрака».

— В конце концов, — заметил он, — далеко не каждый день в Сан-Кастили гостят медведи!

И вот в витрине появилось большое объявление, что отныне в продаже всегда будут особые булочки, испечённые по рецепту медведя-англичанина, признанного специалиста в булочном деле.

Столько вокруг было нового и интересного, что Паддингтону несколько вечеров подряд пришлось допоздна сидеть в кроватке и делать длинные записи в дневнике, пока ничего не забылось.

Однажды утром он проснулся раньше обычного: разбудил его шум и стук под окнами гостиницы. Паддингтон выглянул наружу и ужасно удивился, потому что за ночь деревня переменилась до неузнаваемости.

На улицах и в обычные-то дни было довольно людно — все спешили по своим делам, — но сегодня прохожих оказалось даже больше, чем всегда. Да и одеты они были как-то по-особенному: вместо привычных синих комбинезонов и красных свитеров рыбаки нарядились в парадные костюмы, а их жены и дочки щеголяли в платьях, расшитых туго накрахмаленным белым кружевом, и в высоких кружевных наголовниках [52] .

Почти все лотки с фруктами и овощами куда-то исчезли, и на их месте появились полосатые навесы, а под ними — разукрашенные цветными флажками тележки, на которых выстроились шеренги коробок со сластями и батареи восковых свеч.

Паддингтон сразу понял, что происходит что-то необычное, и, наскоро умывшись, поспешил вниз разбираться.

Мадам Пенэ, хозяйка гостиницы, как всегда, сидела за стойкой в вестибюле и, когда Паддингтон вбежал, листая на ходу свой разговорник, покосилась на него с некоторой опаской. По-английски мадам Пенэ объяснялась немногим лучше, чем Паддингтон по-французски, и им редко удавалось до чего-нибудь договориться.