— Но почему? Ты полагаешь, что ему все известно?

— Трудно сказать. Но что-то Майкл подозревает. Но ни в чем не уверен. Во всяком случае, пока. Он постоянно менял тему разговора, то начиная восторгаться ландшафтом, то предлагая держать пари о победителе предстоящих скачек.

"Я говорю слишком быстро и, пожалуй, чересчур много», — подумал он. Он понимал, что это не любовь. Или, лучше сказать, не подлинная любовь. Это всего лишь работают железы внутренней секреции. Но тяга его к этой женщине была столь велика, что истинные причины Арала не волновали. Раздувая пламя страсти, колдунья заставляла его забывать обо всем.

— Он, Арал, знает больше того, о чем доложил королю. Для меня это совершенно очевидно. Он сказал очень много о лорде Куо и о лорде Ко Фенге, а это не может не означать, что на самом деле ему известно гораздо больше. К востоку от гор у него, видимо, отличные контакты. Не исключено, что один из его агентов пронюхал и о нас. Попроси своих друзей-контрабандистов разнюхать, кто бы это мог быть.

— Но почему мы должны так действовать? Может быть, лучше привлечь Майкла к нашему делу? Он смог бы нам помочь.

— Или устроить так, что нас убьют. Я ему не доверяю. Он слишком себе на уме. Майкл не способен на длительные союзы и заключает лишь краткосрочные альянсы. Твой друг относится к тому типу людей, которые меняют коней без зазрения совести. Убеждена: король скоро пожалеет о том, что не держал Майкла на более коротком поводке.

— Да, этот мятеж в Тройзе… Он признался, что замешан в нем. А ведь у Майкла есть строгий приказ не раздражать лорда Хсунга. Король мечтает о том, чтобы возобновить торговлю.

— А как Чам Мундуиллер? Все ещё сидит на заборе, не зная, в какую сторону спрыгнуть? У нас пока нет поддержки в Седлмейре, а мне кажется, что неплохо было бы её получить. Торговцы могли бы финансировать формирование ещё одного батальона, что весьма обрадовало бы моих друзей.

— Чам ведет хитрую игру, желая застраховаться со всех сторон. Охотно пожимает руку Майклу. Кроме того, он никогда раньше не выступал против короля.

Мгла задумчиво погрызла ноготь, а затем бросила:

— Продолжай.

— Будь он проклят, этот Майкл! Парень все больше и больше становится похожим на призрак. Никто не знает, где он и чем занимается. Стоящий рядом с тобой человек может оказаться его агентом. Половину времени я трачу на то, чтобы увидеть, что происходит за моей спиной. Ты права, Майкл совершенно не годится для дела. А теперь вернулся и этот проклятый колдун. Майкл с ним всегда действовал рука об руку. Если Майкл что-нибудь не сумеет узнать сам, то нужные сведения откопает для него Вартлоккур. Стоит ему лишь попросить. Не стыжусь сказать тебе, что они нагоняют на меня страх.

— Чам тебя ни о чем не просил?

— Нет.

— Сам ему ничего не предлагай. Пусть поступает так, как хочет. Я не желаю иметь дело с людьми, которых можно купить. Их могут перекупить другие. Пусть радуется, когда торговля возобновится.

— Что касается меня, то суть нашей затеи я вижу в восстановлении торговли, — сказал Арал.

Когда в Шинсане установится не столь воинственный и более склонный к коммерции режим, богатства с востока польются рекой. Кавелину останется лишь черпать из этого потока так, как черпал он до Великих Восточных Войн.

Арал был патриотом и свято верил в правоту своего дела. Совесть его оставалось спокойной. Он несколько забеспокоился, узнав о некоторой надежде на успех в переговорах Пратаксиса с лордом Хсунгом, но Мгла его тут же успокоила, пояснив, что Хсунг лишь ведет дипломатическую игру, а на самом деле вовсе не намерен ослаблять блокаду торговых путей.

— Что происходит в Шинсане? — поинтересовался он. — У чародея явно что-то на уме.

— По-настоящему мне мало что известно. Знаю, что они реформируют армейское командование и передислоцируют легионы. Приказы без всяких объяснений отдают люди лорда Куо. Мои друзья не могут сообщить больше.

— Может быть, не хотят?

— Мне тоже приходила такая мысль. Никогда нельзя исключать вероятность, что они ведут двойную игру. Я размышляю над тем, как их обойти. У меня есть и иные возможности.

Арал вздрогнул. Некоторые из этих возможностей он мог наблюдать во время войны. Эта женщина являлась одной из величайших носителей Силы, о чем он, под воздействием своих чувств к ней, склонен был забывать.

— Мне, пожалуй, пора уходить. Когда меня долго не бывает, вся лавочка стоит на ушах.