Но самое главное - беспомощность Кириленко. Он то и дело подзывал помощника, то и дело стрелял в министров какими-то цифрами, из которых должно было следовать, что они за семь лет ничего не сделали. Но они тут же вежливо отводили упреки, аргументируя железным фактами. А с упреками в адрес Полякова вообще получился конфуз: тот пропускал их мимо ушей и со стороны казалось, что он нагло их игнорирует, не отвечая на грозные вопросы. Но потом, не выдержал и интеллигентно разъяснил: Андрей Павлович, вы не о том мне говорите, это не по моему ведомству, я выпускаю автокары с двигателями внутреннего сгорания... Минута молчания...

Но опять же не в этом главное. Главное в том, что ЦК ничего не смог конкретно предложить для исправления положения - ни перераспределения средств, ни новых средств, ничего другого. Секретари ЦК, кроме Горбачева, который сказал что-то дельное о том, сколько теряем сельскохозяйственной продукции из-за того, что нет погрузочно- разгрузочных средств, остальные (но не наш Б.Н.) молчали: они идеологи или международники, или оргпартработники и не шибко касаются экономических проблем.

Говорил в основном Кириленко (и не раз). Но он читал мораль: ах, как нехорошо, вы же коммунисты, ответственные товарищи, знающие и умные, ЦК вас поставил, вам дано задание, а вы? Нельзя, нехорошо так относиться к постановлению ПБ. Подумаешь, не дали вам денег, сократили ассигнование! А вы и руки опустили, воспользовались этим, чтоб ничего не делать. Это, мол, потому, что для вас это не основное производство, «на дядю не хотели работать» и проч.

Было стыдно и дико! Ведь ничего, кроме дедовского «давай, давай» и «коммунистам не страшны никакие трудности» не было в этих косноязычных тирадах председательствующего.

Я по случаю оказался рядом с этими министрами. Они сидели, слушали, ухмылялись, перебрасывались презрительными репликами, а то и просто фразами: Зачем же нас надо было собирать? Что дает такое, с позволения сказать, обсуждение в Центральном Комитете? Это же дискредитация? Ведь ничего мы не сможем сделать, если и дальше нам так будут планировать. Нас можно снять, но дело от этого не поправится...

Ушел я убитый. Неужели не хватает даже ума не устраивать подобных партийных спектаклей, если нет ни материальных возможностей, ни умения или решимости по- деловому решать вопросы?

Таково одно событие моей недели.

В понедельник у Б.Н.'а принимали Каштана. Обычная болтовня: рассказывает он, как всегда, банальности о положении в Канаде и ничего о себе, о партии.

Б.Н., посоветовавшись со мной загодя, решил врезать ему на этот раз: мол, как же так: вы говорите кризис, безработица, инфляция, американцы давят, а партия все идет на убыль. На прошлых парламентских выборах вы получили еще меньше, чем на предыдущих (сам Каштан, кстати, всего 193 голоса). И что это за история с Бигингом, которого вы исключили... Каштан весь потерялся, не нашел, что ответить, стал путаться в численности и почему рабочие не идут в партию. Встреча закончилась в состоянии переполоха. А когда вышли из кабинета, он мне: «Я хотел бы продолжить дискуссию с вами».

В среду мы ее продолжили на Плотниковом. Но дело, как и в прошлые его приезды, свелось к тому, что он, вынув бумажку, тщательно записывал за обедом, выспрашивая меня о теоретических вопросах МКД, о возможной избирательной стратегии, обо всем том, что ему понадобиться для отчетного доклада на предстоящем в ноябре съезде партии - чтоб выглядеть там осведомленным и на уровне.

На другой день у Б.Н.'а встречались с Флоракисом (генсеком КП Греции). Это совсем другое дело. За несколько лет он создал сильную партию. И теперь появился, чтоб подготовить визит в Москву премьера Карманлиса (впервые в истории отношений СССР - Греция). Ехал он морем в Ялту. Но, во-первых, ни Брежнев, который сейчас там, ни даже Черненко, который был на последнем съезде КПГ, не приняли его в Крыму. И даже не ответили. И опять пришлось отдуваться Б.Н.'у. Он согласился встретиться с Флоракисом в Москве. Тот, конечно, не сечет наших порядков и не представляет себе, что Б.Н.'а даже всерьез и слушать не будут по поводу соображений, которые он привез на «высший уровень».

А привез он следующее: Карманлис, хоть и антикоммунист, но он не хочет быть под сапогом у США. Поэтому он ищет поддержки у СССР. Однако, ему нужны реальные последствия визита, с одними хорошими словами он в Афины вернуться не может. Он рассчитывает получить согласие на строительство глиноземного завода в Греции, на поставки газа, электроэнергии (пусть в скромных размерах), нефти, на расширение товарообмена.

Единственное, что Б.Н. мог ему ответить - доложим! И тут же «доверительно» добавил: вы, мол, поближе к визиту, за неделю - две дайте телеграмму через нашего посла обо всем этом. Не знаю, догадался ли Флоракис, но смысл этой операции в том, что телеграмму-то помощник или Громыко может еще и доложат Брежневу, а вот сумеет ли Б.Н. доложить о беседе с Флоракисом - это весьма проблематично, тем более, принять какие-то конкретные меры.

Дело, однако, не только в этих наших порядках. Дело в том, что американцы, окажись они в нашем положении, не задумываясь, дали бы Карманлису все, что просит и даже больше, а у нас дать нечего. Остается один «моральный капитал», из которого шубы не будет, тем более, что он - шагреневая кожа.

Вчера принимал в ЦК (уже один) 10 человек испанских коммунистов - ученых, которые перед этим поездили по стране. Очень нелегки эти собеседования: не выглядеть банальным апологетом, которому вследствие этого не поверят и общий итог очередного контакта с КПИ будет скорее негативный, а вместе с тем подать наши проблемы, заботы и дела серьезно, критично, но на мажорно-оптимистической струне. В международных проблемах это для меня просто. Во внутренних - очень трудно, выдумывал всю ночь перед тем.

Перцов (референт по Испании) говорил мне после их отъезда, что я их совершенно очаровал, за обедом только и разговоров было, что обо мне.

А я обедал потом два с половиной часа с О'Риорданом, который собирается на отдых в Литву вместе со своей «советской женой», бывшей его здешней переводчицей. Подкинул я ему идею проведения комконференции католических стран по политике Папы (в связи с его визитом в Польшу). Он ухватился. А к идее комконференции против антикоммунизма он отнесся кислее.