Первоначальный замысел литературного альманаха относится к 1978 г. и принадлежит Василию Аксенову и Виктору Ерофееву. Эти два писателя пригласили к совместной работе сначала Евгения Попова, затем — Андрея Битова и Фазиля Искандера. Целью этого проекта было издание сборника, в который должны были войти тексты, никогда ранее не публиковавшиеся — в силу того, что были «непроходимы» в советской печати по эстетическим и тематическим критериям. Издание этих произведений, как утверждали авторы альманаха в своих письмах в официальные инстанции, могло бы расширить картину советской литературы того времени [237] .

Речь шла о сборнике, неоднородном по составу, который призван был отразить многогранность неофициальной культуры 1970-х гг. Сами авторы принадлежали к разным литературным течениям и поколениям, их отношения с властью также были различными. В сборнике участвовали авторы, в целом признанные официальными инстанциями, хотя и отклонявшиеся от канонов социалистического реализма, — такие, как Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Фазиль Искандер. Однако большинство авторов «Метрополя» так или иначе занимали промежуточное положение между официальной советской литературой и неподцензурной. Среди них были писатели, не имевшие возможности опубликовать главные свои произведения и печатавшие только сочинения для детей, — Юз Алешковский и Генрих Сапгир; Владимир Высоцкий, получивший широкое признание читателей и слушателей, много снимавшийся в кино и игравший в театральных спектаклях, но не имевший возможности издать свои стихи; Семен Липкин, публиковавшийся в основном как переводчик; Фридрих Горенштейн, реализовавшийся только как киносценарист, нонконформистски настроенный историк культуры Леонид Баткин; признанный в 1960-е гг. и официальными писательскими кругами, и нонконформистами, но в 1970-е все более оппозиционно настроенный Василий Аксенов.

Особую роль в деле «Метрополя» играли Евгений Попов и Виктор Ерофеев. Их исключение из СП вызвало резкую реакцию. Василий Аксенов, Инна Лиснянская и Семен Липкин в знак протеста против их исключения вышли из Союза писателей, а Битова, Вознесенского и Ахмадулину, по уверениям Виктора Ерофеева, удержали от этого шага только уговоры друзей «не обнажать левого фланга литературы». Аксенов, выехавший летом 1980 г. в США для чтения лекций, вскоре после отъезда был лишен советского гражданства.

Авторы альманаха сделали попытку продемонстрировать альтернативные направления в русской словесности, вытесненные из печати доминирующей официальной культурой. Для этого они пошли на небывалый шаг: предложили руководству Союза писателей и советским идеологическим инстанциям опубликовать альманах в СССР без предварительной цензуры. Ерофеев, Попов и Аксенов самостоятельно подготовили двенадцать экземпляров альманаха, оговорив, что права на опубликованные тексты и графические работы сохраняются за авторами, и намеревались организовать «вернисаж», чтобы обнародовать свое произведение, которое после этого можно было бы условно считать опубликованным. Они были уверены, что смогут опубликовать в советской печати альманах в его первоначальной, не искаженной цензурой редакции после того, как он будет представлен публично в машинописном виде.

Это был настоящий вызов советской идеологической машине. Руководство КПСС и СП считали себя обязанными максимально жестко реагировать на эти действия, свидетельствовавшие о том, что авторы «Метрополя» отказались от привычных для литераторов правил игры. В отличие от многих других авторов неофициальной культуры, участники альманаха действовали открыто и призывали к участию в проекте своих коллег. Писатели полагали, что в культурной политике страны может наступить «оттепель-2» — как в результате политики разрядки середины 1970-х, так и потому, что после ряда громких скандалов с запретами произведений, изгнанием писателей и разгонами художественных выставок, казалось, власти решили дать «задний ход». Было устроено несколько выставок произведений художников андеграунда, в 1976 г. в журнале «Дружба народов» была опубликована повесть Юрия Трифонова «Дом на набережной», где описывались сталинские идеологические кампании.

Руководству ЦК КПСС хотелось переложить ответственность за происходящее не на цензуру или КГБ, а на руководство Союза писателей и тем самым не привлекать внимание к цензурным инстанциям — таким образом, как, по-видимому, казалось советским чиновникам, удалось бы избежать скандала, который мог стать международным. Однако организаторами и режиссерами травли авторов и редакторов альманаха были именно ЦК КПСС и руководство КГБ — они-то и определяли политику Союза писателей.

22 января 1979 г. было созвано расширенное заседание секретариата, стенограмму которого мы приводим ниже. В присутствии примерно пятидесяти писателей — членов руководства МО СП — это заседание вынесло идеологический и организационный «приговор»: альманах был признан политической провокацией, направленной на поддержку антисоветской деятельности на Западе, а также попыткой узаконить самиздат. Пятерых составителей убеждали отказаться от задуманного, но они не отступили от своих позиций.

Феликс Кузнецов в своем выступлении говорил о «Метрополе»:

«Любые попытки оторвать художников от корневых гуманистических традиций русской советской литературы терпят неизбежный провал и конфуз. Так получилось и с организаторами альманаха «Метрополь», пытавшимися под предлогом «заботы» о советской литературе добиться от нас публикации сочинений не только антихудожественных, но и идейно несостоятельных, — в противном же случае вызвать дежурные сетования буржуазных средств массовой информации о мнимом отсутствии «свободы слова» в СССР. Альманах этот, где в обилии представлены литературная безвкусица и беспомощность, серятина и пошлость, с полным единодушием осудили ведущие наши писатели и критики, по заслугам оценившие этот сборник как порнографию духа» [238] .

Таким образом, государственный аппарат столкнулся с новыми формами инакомыслия, и советская цензура, использовавшая все еще достаточно архаичные методы работы, оказывалась неспособной к борьбе против новых культурных явлений: их надо было нейтрализовывать более эффективно. Действительно, специфика истории российского государства заключается в том, что оно от автократической формы правления перешло к тоталитаризму, не претерпев тех трансформаций, которым подвергались западные демократии в течение более ста лет и которые в Европе и США сопровождали образование современного (модерного) государства.

Альтернативная история — «волна на грани выдоха и вдоха», некий фрагмент жизни между реальностью и вымыслом — в последнее десятилетие сложилась в один из самых востребованных жанров отечественной художественной литературы.