Придя в себя, Грауэл подошла к двум метам в черной одежде.

На ночь они укрылись в избе Скилдзян, которая держалась дольше других и потому пострадала меньше. Марика не могла избавиться от стоявшей в ноздрях вони жареного щенячьего мяса. Она все дрожала, обхватив себя лапами, забивалась в тень, уходила в себя и смотрела на призраков, проходивших сквозь стены избы. Очень долго она была не в себе. Иногда ей мерещились меты, которых рядом не было, и она говорила с ними, как с присутствующими. А потом она увидела мету, которая могла быть здесь, и не поверила тому, что видит.

Посланницы силой влили в нее чэйф, и она погрузилась наконец в долгий и глубокий сон без сновидений.

И все же глубоко за полночь она то ли проснулась, то ли ей приснилось, что подслушала разговор двух в черном. Грауэл, Барлог и куча драных шкур, под которыми могло быть тело третьей, лежали у одного очага. Чужие меты сидели у другого.

Высокая говорила:

– Это она коснулась нас в Акарде. И она же дважды ударила во время боя. Сильная, одаренная Всесущим.

Куча драных шкур шевельнулась.

– Но необученная, – сказала другая. – Этих, обнаруживших свой дар, трудно дисциплинировать. Им потом никак места не найти.

Марика поняла, что эта мета была очень старой. Раньше она этого не заметила, потому что вообще не очень присматривалась. А эта мета была старше даже, чем ба. И ее все же хватило на долгую дорогу, и она сохранила силы, чтобы прогнать или перебить сотни кочевников. Что же это за мета такая? Что вообще такое меты в крепости?

«Силты сучьи», – послышались ей сказанные сквозь зубы слова ма, будто она была еще жива и сгорбилась у очага, ругая все, что ненавидела в своем мире. Но все же Марика уже не видела мать у очага. Разум ее начал восстанавливаться.

– Ее надо взять с собой. В конце концов это и было целью экспедиции. Найти источник контакта.

– Разумеется. Нравится не нравится, бойся не бойся. Должны. Хлес, у меня против этой предчувствие. Ко мне приходит незваным одно и то же имя, и не могу я от него избавиться. Джиана. Не будет от нее добра. Вокруг нее ореол рока. Неужто ты не чувствуешь?

Вторая пожала плечами:

– Наверное, я недостаточно мудрая. С другими что делать будем?

– Старуха бесполезна. И безумна. А охотниц мы тоже возьмем. Пока они еще оглушены и не могут рвануть в глушь мстить за стаю и погибнуть в отмщении. У нас всегда мало рабочих лап, а у них нет стаи, куда можно вернуться. Как по мне, от них будет куда больше пользы, чем от щены.

– Может быть. Может быть. Труд имеет свою ценность. Ха! Посмотри туда. Глянь, как горят эти глазки в свете очага! Сильна она – преодолела чэйфовый сон. Спи, маленькая силта. Спи.

За спиной двух странных мет снова зашевелилась груда шкур. Будто кипит, подумала Марика.

Высокая мета протянула к Марике лапу. Пальцы ее затанцевали, и спустя мгновение пришел сон. Хотя Марика в испуге отбивалась изо всей силы воли, сон ее тут же сморил. Она все помнила, когда проснулась, но не могла понять, было это во сне или наяву.

Мудрые их не очень различали. Так что за важность? Она приняла это как факт, хотя в том, что она слышала, смысла не было никакого.

Настало утро, Марика ничего не поняла спросонья. Где же шум, с которым в избе начинается день? Ни стука, ни говора, ни обычных перебранок. Все тихо, как смерть. И тут она вспомнила. Вспомнила и захныкала.

Раздались шаги. Кто-то встал рядом с ней. Марика не повернулась, уткнувшись лицом в стену. Да, вот и первая ее ночь на половине охотниц!

Ее коснулась лапа.

– Марика?

Она перекатилась, увидела лицо Грауэл. Грауэл она не любила. У охотницы из избы Герьен своих щенят не было. И с чужой молодью она обходилась круто. Что-то в ней было неуловимо неправильно.

Но эта Грауэл была другой. Она переменилась, эта Грауэл, ее сильно потрепали события. Грауэл, мягкая и заботливая.

– Пойдем, Марика. Вставай. Пора поесть. Пора принимать решения.

У очага хлопотала Барлог. Это было странно. Марика оглядела дом. Без щелканья челюстей и рыка он казался пустым. Чужаки у очага. Сколько чужих ело здесь за всю историю стойбища? Очень мало.

А охотница стряпает. Странные настали времена. Еда была такая, какой и следовало ожидать от охотницы, готовившей несколько раз в жизни, да и то в полевых условиях. Просто жареное мясо. Но у Марики все равно потекла слюна. Она не ела со вчерашнего рассвета. И все же, когда Барлог подала ей ее порцию, Марика не стала ее заглатывать. Она ела медленно, неохотно, стараясь оттянуть то, что будет после. Но трапеза окончилась. Марика сложила руки на набитом животе, а Грауэл сказала:

– Мы трое должны решить, что будем теперь делать.