— Очень сдержанно, — ответил Гейдрих. — В том смысле, что никакой уверенности в исходе кампании нет. И можно лишь надеяться, что в конце концов успех будет на нашей стороне.

— Да? — оживился Канарис. — Он так и сказал?!

— Могу изложить точнее. Он ответил, что никто не может быть абсолютно уверенным, что все учтено и взвешено. А посему приходится лишь надеяться и молиться, чтобы победителями в этой войне оказались германцы.

Канарис чуть было еще раз не воскликнул: «Да, именно так он и сказал?!», однако на сей раз что-то удержало его и от недоверия, и от непростительного восторга.

— Ну что ж, позиция фюрера заслуживает внимания, — задумчиво произнес адмирал. Если бы Гейдрих рассказал о звонке Гиммлера в самом начале их встречи, Канарис, очевидно, вообще воздержался бы от своей изобличительной речи.

— Как видите, адмирал, фюрер далеко не так беспечен и беззаботен, как некоторые из его военных советников.

На какое-то время за столом воцарилось напряженное молчание. Канарис прекрасно понимал, что его замысел не удался, ибо никто из этих людей в противостоянии фюреру поддерживать его не станет.

— И все же, как думаете, господа, — уныло спросил он, — когда фюрер намерен провести совещание с нашим участием?

— Уже после того, как наши войска подойдут к Минску и Киеву, — не стал церемониться с ним Мюллер.

— То есть боевые действия начнутся очень скоро?

Шелленбергу жалко было смотреть на шефа абвера. Он прекрасно понимал, чего стоило начальнику армейской разведки интересоваться у них, когда именно армия начнет свои боевые действия. Всем стало ясно: хотя фюрер еще и доверяет Канарису, иначе попросту убрал бы его с этого поста, тем не менее держит его на расстоянии и не рассматривает в качестве своего военного советника. А долго так продолжаться не может.

…Да-да, именно барон фон Штубер во время первой же встречи с ним в районе Ясс самым неожиданным образом вверг его в воспоминания, связанные с катастрофой дирижабля «Гинденбург», заявив, что буквально накануне войны с Советским Союзом Гитлер вдруг потребовал отчет о расследовании гибели этого супер-дирижабля.

— Как, разве это дело еще не закрыли?! — искренне удивился Гредер. — Я ведь в свое время лично возглавлял группу, которая занималась его расследованием. Возглавлял, правда, недолго.

— Поскольку лично отвечали за безопасность его полетов и даже чудом спаслись во время катастрофы. Впрочем, — смилостивился над ним Штубер, — об этом не будем.

— Однако в декабре 1938-го фюрер…

— Совершенно верно: грохнул по столу и сказал, что этой катастрофой мы опозорились на весь воздухоплавательный мир, а расследованием — рассмешили всю полицию Европы.

— Не перевирайте, Штубер, фюрер такого не говорил! — побагровел штандартенфюрер. — Не создавайте ненужных легенд и слухов, особенно когда речь идет о воле и словах фюрера.

— Согласен, я слегка утрирую. Но лишь в том, что касается словесного, а не душевного возмущения фюрера. Извините, штандартенфюрер, что речь идет о группе СД, которую возглавляли лично вы… Но ведь каждому понятно, что вы лишь возглавляли общее руководство, а самим расследованием занимался следователь гестапо штурмбаннфюрер Ютгер и трое его помощников. Кроме того, Геринг подключал своих людей и агентов абвера в США.

— Все это мне известно, — еще более нервно отреагировал Гредер. Разговор происходил в кабинете штандартенфюрера, в присутствии начальника отдела абвера при группе армий «Центр» генерал-майора Роттена, который хотя и молчал, но по его реакции нетрудно было догадаться, что разговор его явно заинтересовал.

Они все трое ждали звонка из штаба группы «Центр», который должен был внести ясность в вопрос о действии полка «Бранденбург» после вступления германских войск на территорию Украины, а также о взаимодействии при этом абвера и СД.

— Как известно и то, что к этому делу был подключен американский резидент абвера на Западном побережье США некий Янке, который затем стал экспертом по разведке и шпионажу у заместителя фюрера Рудольфа Гесса.

— Вы считаете, — взъярился Гредер, — что подключение к операции этого «китайского гробовщика» Янке [17] каким-то образом помогло комиссии? Или хотя бы потенциально способно было помочь?

— Занятие, которое он себе избрал, может быть, не самое уважаемое в этом мире, — возразил генерал Роттен. — Но, во-первых, оно долгое время служило ему надежным прикрытием, а во-вторых, он — из тех немногих агентов абвера, которые не только не выклянчивали у Берлина все новые и новые суммы денег, но и сами способны были содержать как минимум половину германской агентуры в США.

— И что плохого в том, что он, Янке, так старательно заботился о похоронах китайцев? — иронически заметил Штубер. — Правда, если бы с таким же успехом он заботился о том, чтобы «красных» китайцев становилось как можно меньше, тогда это могло бы навести на более основательные размышления. Тем не менее известно, что именно благодаря Янке и его агентуре удалось отработать несколько вариантов версий, которые, после тщательной проработки, отпали сами собой.