Кинув на него быстрый взгляд, Кэти вынуждена была признать, что в данный момент Джад явно не кажется слабаком, нуждающимся в опоре. Но ведь нельзя поручиться, что он не изменится. Кэти нахмурилась.

– Почему появились морщинки? – касаясь двух вертикальных черточек между бровей, спросил Джад.

– Потому что я, кажется, собираюсь крупно сглупить, – тщательно отбирая слова, сказала она.

– Вы собираетесь кинуться мне в объятия? – откликнулся он с живым интересом.

– Нет, до такой крупной глупости я не додумалась, – сухо сказала она, но не выдержала и улыбнулась.

– Жаль. – Рука Джада, лаская, скользнула вниз по щеке. – Мне эта идея очень понравилась.

– Глупость, которую я хочу совершить, просьба. Я хочу попросить вас не говорить того, что вы собираетесь сказать.

– Почему?

– Потому что это сразу же все осложнит и испортит мне легкий приятный вечер, – растерянно сказала Кэти, опешив от не оставлявшей места шуткам прямоты вопроса.

– То есть возникнет нечто такое, с чем вы не готовы встретиться? – мягко спросил Джад, не делая больше попыток ненароком к ней прикоснуться.

– Именно так. – Она кивнула, и их взгляды наконец встретились.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он произнес:

– Хорошо. Никаких слов не будет.

От этого обещания Кэти сразу же полегчало. Охваченная благодарностью, она радостно улыбнулась ему, но он шагнул вперед, и улыбка начала гаснуть, а когда свет сбоку упал ему на лицо, то исчезла совсем. Сердце забилось тяжелым молотом. Она попыталась отодвинуться и почти сразу же оказалась прижатой к стене. Лицо Джада приближалось и приближалось.

Для женщины, чьи планы и фантазии неотступно кружились вокруг картины тишины и покоя, это лицо было опасным.

Упершись ладонями в стену, справа и слева от ее головы, он как бы отгородил ее от всего мира.

– Джад, я… – начала она с расширенными от страха глазами.

– Не надо слов, Кэти, – прошептал он, – не надо слов.

Она ощущала идущее от него излучение все подчиняющей себе мужской силы, волны его желания затопляли ее своим жаром, оглушая, рождали волнение, трепет. В ужасе оттого, что она может так примитивно, нутром отдаваться навязываемому ей чувству, Кэти отчаянно замотала головой, открыла рот, чтобы сказать что-то путное, и в тот же миг Джад прикоснулся губами к ее губам, а потом прильнул к ним глубоким поцелуем, соединяя чувства, осязание, вкус в едином порыве желания. И Кэти не оттолкнула его. Стрелка магнита качнулась – и на несколько безумных, невообразимых мгновений она прижалась к нему, всем существом отдаваясь с головой захлестнувшим волнам восторга.

Когда Джад поднял голову, Кэти смотрела на него потрясенным взглядом.

– Все так, как я думал, – сказал он тоном очень довольного собой человека. – Слова нам действительно не нужны. А теперь, может, вернемся в зал и, если там играют что-нибудь приятное, потанцуем?

Он торопил ее.

А ведь Кэти Донован показала так ясно, как это только возможно для мягкосердечного человека, что ей не только не хочется, чтобы ее торопили, но и вообще не хочется, чтобы вмешивались в ее жизнь.

И именно поэтому он торопил ее.

Кэти, скорее всего, не понимала, что дошла до грани смертельной усталости и полной опустошенности. А ему нередко приходилось наблюдать такие состояния. Два года назад он и сам прошел через это. И потому безошибочно чуял признаки подобного кризиса в других.

Ее реакции были сейчас нестабильны. В любой момент она могла как замкнуться, так и ринуться с головой в головокружительный роман. И именно поэтому он торопил ее. Если ей суждено закружиться в романе, он станет его героем. А если она в самом деле склонится к побегу, он будет рядом и сумеет удержать ее.

Первый взгляд, который он бросил на Кэти, мгновенно зажег ему кровь, второй – вызвал желание пасть перед ней на колени. Ей пока этого не понять, но она его женщина. В брюках, в вечернем платье, сшитом, чтобы сводить с ума, или просто в костюме Евы – она его женщина. Он в этом уверен. Он чувствует это нутром. Осталось немного: заставить ее почувствовать то же самое.

Он вздохнул. Выполненные пастелью, созданные, чтобы приносить умиротворение, калифорнийские пейзажи, развешанные по стенам, сегодня, увы, не умиротворяли. Сняв вечерний костюм, Джад напомнил себе, что нужно будет отправить его в химчистку, потом натянул джинсы.

Босиком он прошлепал в кухню, вынул из холодильника банку пива и неторопливо вернулся в гостиную. Сухо и лаконично отделанная комната была результатом свободного творчества дамы-дизайнера, долго и безуспешно пытавшейся добиться от заказчика, каковы его вкусы. Когда он наконец отделался просьбой делать все что угодно, избегая только псевдоуюта в викторианском или сельском стиле, она соорудила интерьер в духе новейшей моды Западного побережья.

Главной целью было создать ощущение прохлады; на самом деле – обводя комнату глазами, заключил Джад – получилось и скучновато, и тускло. И все какое-то чересчур чистое, неиспользуемое. Сделав еще глоток пива, он попытался прикинуть, во что превратила бы эту комнату Кэти. Да уж! – он усмехнулся. Она без сомнения заставила бы все сиять яркими красками и жизнерадостностью. И еще поставила бы удобные кресла, в которых мужчина может сидеть, вольготно вытянув ноги, да еще и закинув их на журнальный столик.