— Вы удивительно хорошо осведомлены о таких подробностях чужих жизней…

— Я потратил на расследование десять лет. Кстати, племянник герцога Гоэллона обращался к тем же архивам, что и я. Сейчас в живых осталось лишь четверо. Герцог Гоэллон, его племянник, старший сын короля Ивеллиона — и король Элграс. Проклятье неумолимо, оно сбывается всегда. Эти четверо или их потомки покончат друг с другом. Это случится внезапно, как всякая насильственная смерть. Золотая династия, связывающая сущий мир с богами, прервется и боги утратят власть над миром. Возможно, лишь на час — но в этот час войдет Противостоящий, а на его стороне вся накопленная им сила. Ее хватит, чтобы уничтожить все и вся…

— Прекратите меня пугать! — взмахнула рукой Кларисса. — Я поняла, чем это грозит. Дайте мне подумать. Она встала из кресла, взяла чашечку уже остывшего кофе, отхлебнула и поморщилась; потом прошла к окну и уселась на подоконник, глядя на герцога Скоринга, тоже давившегося горькой дрянью. Все звучало так связно, так похоже на правду — даже неожиданная выходка Фиора укладывалась в этот ряд: он сказал, что ему нельзя жениться. Фелида догадалась верно: в браке обычно рождаются дети. Проклятые дети проклятых родителей, обреченные на смерть или убийство.

Брат и сестра герцога Гоэллона, которого когда-то называли Руи-Братоубийцей — вот, значит, в чем было дело. Вот о чем молчали и старуха Алларэ, и сам герцог…

— Откуда вы вообще узнали о проклятии? Сомневаюсь, что Руи откровенничал с вами на этот счет.

— Противостоящий вернулся не один. Он нашел другого бога, а тот обманул его, не желая разрушения. Если он займет место нынешних узурпаторов, то будут отменены не только чудеса, которые так дороги герцогу Гоэллону, но и проклятье. Все, что я узнал — я узнал от него. Он существо совсем иное, он не одержим желанием опекать, сдерживать, отучая думать и принимать решения…

— Хорошо, закончим с богами, — решительно оборвала Скоринга хозяйка, поняв, с чьего голоса поет бывший регент. Откровения высших сил порой очень трудно понять и уложить у себя в голове, но с тем, что проклятье существует и действует, спорить бессмысленно. — Зачем же вам понадобились два государственных переворота?

— Первый — потому, что я решил затеять более крупную игру. Еще до моего рассказа отец хотел свергнуть Золотую династию — представьте себе, чем бы это обернулось? До того он всего лишь хотел разделить страну на несколько частей и стать королем западных земель. — Потомок жадного казначея брезгливо поморщился.

— Притязания моего отца сразу показались мне слишком мелкими. Зачем брать лишь часть, когда можно взять все? Потом «заветники» поведали ему, что открывший путь Противостоящему получит власть над всем нашим миром. Я знал, что это обещание лживо, а мир будет разрушен, однако ж, угадайте, какова была цена моих разъяснений по сравнению с подобными перспективами? С еретиками отец связался по моей подсказке — одна из моих ключевых ошибок. Когда отец выслушал обещания «заветников», ему понадобилось сделать так, чтобы они могли свободно проводить обряды, питающие Противостоящего. Одновременно с тем он пытался добраться до кого-то из Золотой династии, отдать его для жертвы. Меня не устраивал план, по которому я должен был править небытием во славу рода Скорингов. Я хочу видеть Собрану существующей, единой и сильной.

— Вы не могли просто остановить отца намного раньше? Вы ведь в конце концов сделали это.

— После смены богов неизбежно воцарился бы хаос, который мог бы уничтожить державу и без высших сил. Мне нужна была возможность провести реформы, и я ее добился. Добился, опираясь на те силы, что у меня были.

— Для чего же вы отдали власть противникам?

— Разве это власть? — усмехнулся Скоринг. — Это уже, госпожа моя, то дело, с которым отменно справится нынешний казначей и прочие господа из королевского совета. Все, что мне было нужно, я сделал.

— И кем же вы желаете быть отныне? Верховным жрецом нового бога?

— Помилуйте, какая чушь! — отмахнулся гость, но губы дрогнули.

— Так чем же вы теперь желаете заняться? Какое дело вам нынче кажется достойным?

— Раньше я хотел быть посредником между нашим миром и соседним…

— Что же изменилось? — Кларисса спрыгнула с подоконника, подошла к креслу, в котором сидел гость и присела на край стола, вплотную к герцогу Скорингу, заглянула в глаза. То, что пряталось за золотыми искорками в темном янтаре не понравилось ей до крайности.

— Слишком многое пошло не так, как я ожидал.

— Что же именно?

— Это сложно объяснить… — Кларисса поняла, что продолжать нельзя: у нее было слишком много других вопросов, а на слове «будущее» у Скоринга, кажется, была натерта здоровенная мозоль.

Не видел он для себя никакого будущего — и видеть не хотел; но почему же? При этих огромных, едва постижимых уму планах?..

— Хорошо, не объясняйте. Что из случившегося вы устроили самолично? — хотелось понять, сколько же он натворил, следуя колеей своего отца, сколько — пытаясь выбраться из колеи…