Сулло усмехнулся, но как-то неуверенно, тень страха промелькнула на его лице.

Кадо понизил голос и внушительно продолжал, стремясь закрепить успех:

— Вчера вы видели все силы, которыми я располагаю. Двенадцать тысяч геродианских солдат, к тому же все далеко не первый сорт, да и то если не придется послать их защищать границы от султана Аквиры. Пять тысяч дартарских наемников под командованием непредсказуемого безумца, способного предать нас в любую минуту. С этими-то силами я управляю Кушмаррахом — точнее, мне еле-еле удается удерживать его, потому что девяносто девять из ста кушмаррахан готовы мириться с нашим присутствием, пока мы не затрагиваем их святынь. Вдова Карбы — одна из таких святынь. Ее муж за всю свою жизнь не проиграл ни единой битвы, не знал поражений — встречался ли он с врагом один на один, или же сталкивались огромные армии. Солдаты почитают его как полубога. Они уверены, что геродиане подослали к бел-Карбе наемных убийц.

И они правы. Он справился и с убийцами, всех их перебил, но из-за тяжких ран не смог участвовать в сражении при Дак-эс-Суэтте. Он умер от ран, когда мы взяли город. Только смерть смогла совладать с ним, только смерть оказалась сильнее могучего бел-Карбы. Фанатичные почитатели спрятали его тело и пытались уверить народ, что Генерал жив, но потерпели неудачу.

— Вы хотите запугать меня этими побасенками?

— Я хочу воззвать к вашему здравому смыслу и чувству самосохранения, хочу хоть немножко встряхнуть этот горшок с сушеным горохом, который вы гордо именуете мозгами.

Сулло угрожающе улыбнулся.

— Маски скинуты, не так ли?

— Так.

— Там, дома, в Героде, есть одна партия, и весьма сильная, которая полагает, что вы проявляете преступную слабость и потакаете этим людям.

— Вы подтверждаете мои подозрения. — «Еще бы — я не выкачиваю из Кушмарраха столько, сколько надо, чтоб утолить их алчность». — Меня послали сюда, дабы уравновешивать ваши недостатки и исправлять промахи. — Опять зловещая ухмылка.

Кадо улыбнулся в ответ.

— Наша беседа оказалась полезнее, чем я думал. Мне стало ясно, что делать. Ничего — ровным счетом ничего. Просто отойти в сторону и позволить вам действовать на свой страх и риск.

Сулло настороженно взглянул на него, не решаясь поверить в победу.

— Вы не протянете и недели.

— Вы посмеете…

— Не я. Я и пальцем не шевельну. Вы совершаете самоубийство. Ваши любезные подчиненные, ручные ровно настолько, насколько позволяют себя приручить, перережут вам глотку. Приятного дня, сэр. Я даже готов пожелать вам удачи. Благодаря вам народ Кушмарраха научится ценить меня.

Сулло надменно хлопнул дверью, не в силах скрыть, что насмешливый тон генерала задел его.

Кадо развалился на стуле, расслабился и погрузился в размышления. Надо решить, как лучше дать знать Живым, что он ни сном ни духом не участвует в планах Суллы, и при любом исходе оккупационные войска сохранят нейтралитет.

Меджах оказался прав. Рослая надменная красавица действительно вернулась и, задрав нос еще выше, прошла еще ближе от поворота в переулок. Меджах возобновил свои приставания. Неприступная красотка в ответ издевательски, но соблазнительно вильнула задом. Ее спутницы хихикали, закрываясь рукавами. Одна из них, лишь чуток постарше Йосеха, так сильно подмигнула юноше, что все лицо у нее перекосилось. Йосех тоже подмигнул — просто чтобы поддержать игру. Эти девушки были детьми, когда реки крови текли по улицам Кушмарраха, пронеслось у него в голове.

Меджах потянулся, поднялся.

— Ладно, парень, пойду разомну ноги.

— Осторожнее.

— Эй, за кого ты меня принимаешь? Я к ней, к ним то есть, близко не подойду. Разведаю только, где они живут. — Он нырнул в толпу и скрылся из виду.

Йосех снова уселся и погрузился в печальные размышления о жизни и смерти. Хоть тысячу лет живи, все равно ни шиша в этой жизни не поймешь.

Ему надоело смотреть на гавань, от сверкающей синевы резало глаза. Йосех зажмурился и, наверное, на несколько минут задремал. Встряхнувшись, он увидел, что рядом стоит мальчик-вейдин и внимательно его разглядывает. Было в этом мальчике что-то знакомое… Ну да, он же точная копия девушки. Конечно, мальчишка еще вертелся около старухи.

Йосеху казалось, что в животе у него поселилось какое-то чешуйчатое холодное существо; сейчас оно начало разворачиваться, распрямляться…

— Привет. Тебя как зовут? — Он с трудом выговаривал странные кушмарраханские слова.

— Ариф. А тебя? Ты и в самом деле дартарский солдат?

— Доброе утро, Ариф. Я — Йосех, сын Мельхешейдека. Да, я дартарский воин, хоть и стал им совсем недавно.

Понимает ли мальчонка разницу между солдатом и воином? Вряд ли. Из взрослых-то вейдин мало кто понимает ее.

— Почему вы всегда надеваете на лица эти черные штуки? Йосех не знал ответа. Это нечто само собой разумеющееся — становишься взрослым и начинаешь носить маску. Ни вейдин, ни ферренги их не носят, маски — отличительный признак, клеймо кочевников-дартар, странных, опасных и похотливых. Йосех никогда не размышлял о таких вещах. Положено — и все тут. Он ответил вопросом на вопрос:

— А сестру твою как зовут?

Мальчик с недоумением взглянул на Йосеха. Тот медленно повторил вопрос, старательно выговаривая иностранные слова, — он решил, что ребенку непонятна его ломаная речь.