Командиры только плечами пожимали: пока не схватишь кого-нибудь из похитителей живьем, ни черта не узнаешь.

— Расскажи о другом, — велел Фа'тад Йосеху. Йосех изложил дневные события. Меджах — со спины верблюда ему было видно лучше — дополнил картину.

— Один вывод точно напрашивается, — вмешался Джоаб, — в Шу мы зря теряем время. Тот человек сказал, что он — член Союза Живых, и тогда толпа набросилась на наших парней.

Йосех удивленно взглянул на Джоаба — он ничего об этом не слышал.

— Значит, Живые. Мы пока не станем трогать их, Джоаб Пусть берут с нас пример и не рыпаются.

— Ничего себе не трогать! Ведь мы хотим отнять у Живых ночь — их время.

— Твоя правда.

— К тому же Кадо скоро разнюхает, что наши воины остались в городе на ночь.

— Верно. Но рассуди: мы мешаем преступникам вершить свои темные делишки, а Герод приказывает оставить их в покое. Кто выигрывает в глазах кушмаррахан?

— Повторяю, твоя игра для меня чересчур тонка, — возразил Джоаб. — По-моему, нужно выйти на офицеров Союза и договориться с ними.

— Ставки куда выше, дружище. — Ал-Акла только сейчас осознал, что в шатре посторонние. — Йосех, Меджах, вы свободны, спасибо. Я не забуду ваше усердие.

Братья поднялись. Йосех успел расслышать слова Джоаба:

— Одному из парней пришло в голову, что мы могли бы нарядить наших людей в костюмы вейдин.

— А лица?

— Я как-то не подумал, что лица выдадут нас, — смущенно пробормотал Йосех, когда они шли обратно через лагерь.

— Ничего, парень, с возрастом поумнеешь.

Генерал услышал, как открылась входная дверь, услышал шаги. Но то не были шаги хромого, волочащего ногу бел-Сидека. Старику стало страшно, но уже через минуту он слабой улыбкой приветствовал Хадрибела.

— Как вы себя чувствуете, сэр?

— Превосходно.

— Бел-Сидек очень обеспокоен. Он сказал…

— И эту старую суетливую бабу я назначил своим преемником! Нынче вечером боги смилостивились надо мной.

Старик ни на секунду не забывал, что надо доставить Насифа в указанное Эйзелом место.

— У меня для тебя есть поручение, Хадрибел. Оно должно быть выполнено: бел-Сидек отказался, а промедление может привести к провалу движения. Прежде всего отведи меня к письменному столу.

Хадрибел замялся было, но потом послушался. Генерал быстро нацарапал послание Эйзелу и заговорил снова:

— Ступай к Карзе и попроси его ко мне. Поторопись, и тогда почти все время, что ты будешь ходить по другим делам, со мной просидит он, и совесть тебя не замучит.

— По другим делам, сэр?

— Да. Передашь вызов Карзе, а после займешься предателем Насифом бар бел-Абеком. Завяжешь ему глаза и доставишь на место, где его примет у тебя наш человек. — Старик подробно изложил где и как, строго-настрого наказав даже не пытаться разглядеть этого таинственного человека, близко к нему не подходить. — Он — самое ценное мое достояние, я не желаю рисковать, вдруг, упаси Арам, кто-нибудь случайно выдаст его Покончив с предателем, снесешь записку на постоялый двор Мумы. — Пришлось растолковать Хадрибелу, — где это находится. — Отдай записку Муме в собственные руки, никому другому. Потом возвращайся. Постучи. Если Карза еще не уйдет, он откроет, и ты посидишь подождешь, " займешься чем-нибудь. Если же он не ответит, просто зайдешь и пробудешь со мной до возвращения бел-Сидека. Ясно?

— Вполне.

— Отлично. Тогда доведи меня до кровати и отправляйся. Обессиленный, старик рухнул на постель и сразу же погрузился в глубокий сон. Очнулся он, лишь когда пришел Карза. Пришел, чтобы услышать сокровенные тайны Живых.

В клетке вдруг наступила зловещая тишина. Она-то и заставила Зуки очнуться, встревоженно оглядеться кругом. Он увидел, что в дверь вошел великан и что направляется он прямиком к нему.

У Зуки бешено заколотилось сердце. Он обмочился. Он судорожно всхлипывал. Хотел вскочить, бежать, но ноги не слушались.

Великан поднял его и понес прочь из клетки, через огромные залы — в просторную комнату, освещенную лишь двумя свечами в углу.

Великан усадил Зуки между свечами и предупредил.

— Не двигайся, малыш, пока не скажут, а то пожалеешь. Но Зуки и без того оцепенел от ужаса.

В сумерках по пыльной проселочной дороге, что проходила мимо дома вдовы национального героя Кушмарраха, генерала Ханно бел-Карбы, ехала разукрашенная с нелепой яркостью запряженная осликом тележка. Возничий остановился рядом со старухой, которая сидела на обочине и горько плакала. Вокруг суетились несколько слуг, чью верность мортианам не удалось поколебать ни угрозами, ни тумаками.

— Помогите ей сесть в телегу, — велел им возничий.

Один из слуг — он трясся от страха — нерешительно спросил:

— Кто вы?

— Старый друг ее мужа. Я приехал, чтобы доставить вас в безопасное место.

Властный вид и тон незнакомца развеяли сомнения слуг. Они подняли свою хозяйку и усадили в тележку, а сами пошли следом.

Они проехали около четырех километров и свернули в лес, один из немногих еще не вырубленных жадными геродианами. Среди леса на поляне был разбит лагерь. Там люди в странных черных кафтанах и штанах мазали друг другу лица древесным углем. Они с почетом встретили путников, окружили их заботой и вниманием.