— «Немо», — как завороженная, повторила Сьюки. — Какое уютное было местечко! А тамошние масляные лепешки… Жареное мясо на сдобной булочке. Я, бывало, каждый день там обедала, когда служила в «Слове». Помнишь «Слово»?

— Разумеется. В начале было «Слово». «Немо», кажется, продают компании «Данкен донатс». Марси говорила мне об этом какое-то время назад. Вообще она не много мне сообщает; думаю, мы с ней наполовину чужие. Она не желает, чтобы люди знали, что она моя дочь; там нас еще немного помнят.

— Как мило. Когда тебя помнят… — мечтательно сказала Сьюки.

— Это может быть мило, а может, и нет. Конфетка, кто-то звонит в дверь. Я подумаю о том, куда бы мы могли вместе поехать. А Карибы — это слишком банально? Когда-то я любила Сен-Круа, даже после того, как те радикалы расстреляли две пары на тамошнем гольфном поле.

— Солнце, дорогая. Ты забыла. У меня страшная аллергия на солнце.

Похоже, обиженная, Сьюки отключилась, не произнеся больше ни слова. Даже она с годами становилась обидчивой.

Прошло довольно много времени, и Александра уже начала было думать, что две другие ведьмы для нее — в прошлом. Она неплохо обходилась все это время и продолжала обходиться без них. Ее горшки становились, как ей казалось, все лучше. Когда в магазин заходила супружеская чета, то случалось это зачастую потому, что витрина привлекала именно женское любопытство, и именно женщина чаще всего делала покупку. В свободное от работы на гончарном круге время Александра начала снова лепить женские фигурки с ногами и руками, но без ступней и кистей, такие же, как те, что делала в Иствике и называла «малышками». Одна женщина, войдя в магазин и окинув их взглядом, сказала ей:

— Они очаровательны, но это ведь не традиционное юго-западное искусство, не правда ли?

Александра согласилась. Как бы то ни было, она любила ваять их из остатков глины; их маленькие головки были повернуты так, словно фигурки принимали солнечные ванны или удивлялись чьему-то нежданному визиту; а их тяжелые бедра было приятно обхватывать рукой, переставляя скульптурки на полку. Мужчинам они нравились, женщины при виде их испытывали нечто большее — они были очарованы и тронуты, узнавая в них себя.

Уорд Линклейтер продолжал время от времени приглашать ее на ужин, но кульминационный момент для них миновал, и Уорд не делал никаких интимных поползновений, так что деликатный отказ, который она мысленно готовила, остался дремать внутри ее, свернувшись клубком. Летнее солнце безжалостно бомбило крышу; кактусы отчаянно, но тщетно призывали ноябрьскую грозу, хотя резко очерченные, прозрачные для солнца облака уже громоздились на западе, и пустынные крысы устраивали гнезда в пухе умерших опунций. Александра съездила на север, в Колорадо, с сентиментальным визитом. Открытая местность, знакомая ей с детства, оказалась неузнаваема; ничем не огороженные, простиравшиеся на много акров кругом, поросшие травой просторы, по которым она, бывало, скакала верхом, были отданы под длинные цепочки типовых коттеджных застроек и гольфные поля на девять лунок, орошаемые из искусственного озера. В декабре раздался телефонный звонок, это была Джейн Смарт-Тинкер, которая продолжила тему, поднятую в разговоре Александры со Сьюки, так, словно он состоялся только вчера.

— С-с-сен-Круа — дурац-ц-цкая идея, — с присвистом припечатала она. — Карибы — это для тех, кто любит путешествовать по путевкам компании «Клаб мед», баловаться травкой и вступать в случайные связи под луной на белом как снег песке.

— Звучит не так уж плохо, — возразила Александра.

— Лекса, перестань ребячиться. Эта часть жизни для нас закончена. Даже Сьюки понимает, что для нее все это позади.

— Ну и что же нам тогда остается?

— Нам остается быть благоразумными, дорогая. Остается ездить по миру и смотреть. Остается использовать глаза и уши. Только подумай: у тебя еще есть сознание, разве это не удивительно само по себе? Все эти нейтроны… Нынешней осенью я совершила парковый тур по Гималаям. С-с-сик-ким. Бутан. От Непала нам пришлось отказаться из-за маоистского восстания. Там все еще сохраняются прелестные княжеские усадьбы, а Кашмир — это просто рай, если оставить в стороне безнадежную политику.

— Значит, рай все же существует. С кем ты ездила?

Ожидая услышать, что они ездили вместе со Сьюки, Александра приготовилась испытать укол ревности. Но Джейн сказала:

— Ты знаешь, ни с кем, дорогая. Поездку организовали бруклайнский и дэдхемский клубы садоводов. Было там два-три мужа без жен — жалкие людишки, все время путались под ногами. Я люблю женщин, как выяснилось. Ты знала это обо мне?

— Ну, не то чтобы знала. Джейн, я думаю, все женщины, в большей или меньшей степени, чувствуют себя уютнее с женщинами. От женщин всегда знаешь, чего ожидать, и не ждешь слишком многого. Ты позвонила, чтобы поговорить именно об этом? Хочешь выйти из своего уединения? Насколько я понимаю, в твоем штате однополые браки разрешены. Это все остальные полны решимости бороться с ними.

— Не трать времени попусту на остроумие. У нас со Сьюки есть для тебя серьезное предложение.

— Антарктика? — Какая-то зловещая целеустремленность Джейн вызывала у Александры желание оградить себя щитом иронии.

Джейн, однако, не восприняла ее предположение как иронию и ответила:

— Нет, но люди, которые действительнотуда ездили, в вос-с-сторге, они говорят, что такую красоту даже представить себе невозможно. Тем не менее — нет. Сьюки сказала, ты слишком бедна, чтобы предпринять дорогостоящее путешествие. А посему что ты думаешь о том, чтобы отправиться в Иствик?