А рядом кто-то продолжает ругаться.

– …Здесь я – капитан! И я отвечаю за корабль!

Оборачиваюсь.

Бинк сорвал шлем контроля, сердито таращится на Илгу:

– …не потерплю! Ещё одна выходка – посажу в изолятор! И наплевать, что ты – Высочество!

– Тихо-тихо, – миролюбиво вмешиваюсь, – В чём дело?

– Представляешь, она возомнила себя навигатором!

– То есть?

– Включила дубль-контроль и скорректировала вектор выхода!

Илга отвела глаза.

Я задумчиво почесал подбородок.

– Ну и где мы сейчас? – с опаской уточнил Васька.

– В двадцати парсеках от расчётной точки!

Я глянул на экраны. Жаль, слишком мало в этом понимаю…

– Мы по прежнему, в Тёмной Области?..

– Нет, – отмахнулся Бинк, – Но разве это так важно? Главное, в космофлоте – дисциплина!

– Что? – ошарашенно переспросил я.

– Дисциплина! – строго насупился Бинк.

– Мы… Мы за пределами Пятна?!

– Ур-ра!!! – дошло до Лубенчикова. Отстёгивая фиксаторы, он торопливо стал выбираться из кресла:

– Илга, дай я тебя расцелую!!!

– А без этого нельзя? – обреченно вздохнула принцесса.

И все-таки мы её обняли. Расцеловали. Пообещали накормить мороженым в ближайшем кафе. А пока, за не имением мороженого, притащили бутылочки со слабоградусным пойлом. И выпили за её здоровье.

Даже Бинк согнал с себя строгий вид и помягчел. Корабельный комп выдал результаты тестирования. «Цветок Зари» легко отделался: пара трещин во внешней оболочке и другие мелкие повреждения. Но все главные системы функционировали нормально.

Тут уж и Бинк решил выпить. Как не выпить!

Мы прорвались!

И целая Галактика ждёт нас впереди.

Кают-компания явно была тесновата, чтобы вместить наше ликование.

Только мы уже не замечали мелких бытовых неудобств.

Хоббит вспомнил про музыку и включил свою любимую запись. Вообще-то, мелодия была ужасная. Зато громкая. И Васька немедленно пригласил Илгу на танец. Потом я аккуратно её перехватил.

Сказочное, незабываемое ощущение…

Танцевать на инопланетном звездолете с самой настоящей инопланетной принцессой. Где-то в космосе, на полпути между мирами.

Чувствовать ладонями её тепло. Видеть её волшебные глаза – так близко… Так волнующе…

Кажется, моя рука черезчур опустилась. Илга мягко вернула её повыше – на свою тонкую талию…

Любопытные звезды таращились на нас с экранов внешнего обзора.

К тому времени, когда мы опять присели за столик, Бинк и Васька успели опустошить ещё по одной бутылочке. Они обсуждали имперскую политику и дошли в этом вопросе до абсолютного взаимопонимания.

– …Эти сенаторы-патр… тр-ри… архалы – горячие только на словах… А на деле – голосуют по указке Регентов!

– Точно! Этот Жириновский всех уже достал!

– Бардак в Империи!

– Бардак! – кивнул Васька, опять прикладываясь к бутылке.

Мы легли спать только через час. Кого-где вырубило…

Предусмотрительная Илга изнутри заперлась в своей каюте.

Когда я открыл глаза – давно наступил день. Это по настенным часам и по корабельному времени.

Я доковылял до умывальника и плеснул ледяной воды в лицо. Глянул на своё отражение. Сплюнул.

Последняя бутылка – явно была лишней. А может, эти чёртовы вестибулярные таблетки не сочетаются с алкоголем?

Я сунул голову под струю воды. Вытерся одноразовой салфеткой из влаговпитывающего материала. Пополоскал рот активным фруктово-освежающим эликсиром – местным аналогом зубной пасты.

Лишь тогда осмелился выйти.

Обстановка в кают-компании напоминала сцену из фильмов Тарантино. Поперек кресел и диванов валялись бездыханные тела. Точнее, два тела. Одно из них, смутно похожее на Лубенчикова, приоткрыло глаз:

– С-с… дбрым…тром! – и опять безвольно откинулось.

Илги, разумеется, здесь не было.

Но не было её и в каюте.

Лесенкой с поручнями я поднялся в рубку.

Принцесса сидела в кресле. Её кисти – в сенсорных воронках, на голове – шлем контроля.

Я бесшумно опустился в соседнее кресло. Достал из панели перед собой такой же полупрозрачный, почти невесомый шлем…

Рубки уже нет. Звёзды – со всех сторон. А передо мной – трёхмерная картинка – разноцветная схема корабля. Все цвета – мягкие, приглушенные… Так и должно быть. Главные системы работают нормально.