– Дамы…

– Новые идеи не удерживаются в голове, если их не вдалбливать, – сказала Салли.

– А мне, чтобы общаться со своими читателями, не нужна кувалда.

– С какими читателями? У тебя нет ни одного. Твои книги, дорогая, измельчают на кусочки и добавляют в собачий корм.

– А твоими собака подавится.

Рэй поднял руку.

– Ну что же, время нашей передачи подходит к концу…

– Не маши на меня своим ножом, Джасмин Марч! – завопила Салли.

Вытащив из сумки большой мясницкий нож, Джасмин театральным жестом занесла его над головой Салли.

– Я устала от вранья, которое ты пишешь. Меня тошнит от всех, кто пишет вранье. Мир тошнит от здорового, ему нужен настоящий вкус.

– Джасмин, опусти нож, – подлизывалась Салли.

– Америка жаждет пищи. Жаждет настоящего яблочного пирога с настоящим маслом. Мечтает, чтобы к пирогу подали гору сливочного мороженого. Не замороженного обезжиренного йогурта, не холодного молока, не постного соуса. Я говорю о настоящем, жирном, сливочном мороженом…

Рэй отчаянно тянулся к кнопке на пульте, сверкавшем, как новогодняя елка.

– У нас на третьей линии Гертруда Грин из Гейтерсбурга. Добрый день, Гертруда.

– Привет, Рэй. Я просто хотела сказать, что наконец-то в твоей передаче прозвучали нормальные слова… Ты вечно несешь какую-то ахинею, но сейчас, вот только что… это была чистая правда.

– Спасибо за звонок. А теперь Джон Дин из…

– Рэй, чего она добивается? Убить нас всех хочет, что ли? Мне кажется, что передачи вроде твоей нужно сопровождать предупреждениями…

– А вот, пожалуйста, опять Гертруда, на той линии был какой-то невменяемый…

– Послушай, толстозадая…

– Кто это – толстозадая?

– Да ты. Даже здесь слышно, как трясется твоя жирная задница…

Рэй потянулся к кнопке «выкл.».

Салли нагнулась к микрофону.

– Здоровые идеи для здоровых семей…

– А что оскорбительного в этом слове из трех букв? Я говорю «жир», а не «ж…».

Рэй отключил аппаратуру и желчно уставился на женщин. Джасмин засунула нож в сумку, вычеркнула в своих записях строчку «устроить дискуссию» и допила кофе.

Салли, посмотревшись в маленькое зеркальце, подправила на губах помаду.

– Классная мысль, Джасмин, – сказала она.

– Спасибо.

– К Сью идешь?

– Да, собиралась.

– Подвезти?

Салли подхватила Джасмин под руку, и обе не спеша вышли из студии. Рэй смотрел им вслед.

Глава 8

Джасмин открыла светонепроницаемую полку со специями и оглядела выстроившиеся рядами банки. Она провела пальцем по наклейкам, приветствуя старых друзей: мускатный орех, гвоздику, кориандр, фенхель, тмин. Вот они, все здесь. Специи Джасмин готовила сама. Она просушивала их на сильном огне, они прыгали и потрескивали на толстостенной сковородке, и дом наполнялся острыми ароматами. С потолка лился солнечный свет, волны марокканского ветра рвались за окно. А когда семена и коренья прожаривались как следует, она снимала их с огня, ссыпала в старинную ступку, брала в руки пестик и растирала их в порошок. Пьянящий аромат специй забирался в ноздри, наполняя ее тело неописуемой страстью.

Она грезила о странах, в которых никогда не бывала, и о пище, которую никогда не ела. А недавно она поняла, что мечтала о странах, которых никогда не увидит, и о пище, которую никогда не попробует. Дверь закрылась, даже не скрипнув. Ее жизнь становилась все менее разносторонней, зато более насыщенной, менялись ее форма и содержание. Похоже, она никогда не поедет в Индию и не увидит Гоа, о котором когда-то мечтала. Ох, какая еда в этом Гоа. Как-то раз она смотрела по телевизору передачу про Гоа. Просто слюнки капали. Свежайшая вкуснейшая рыба, незнакомые овощи, похожие на когтистые лапы, и яркие, разноцветные корнеплоды.

Ох, чего только она не ела в своей юности. И все еще бьющуюся рыбу, и тушенные в масле, похрустывающие сочные бычьи яйца, и садовых овсянок, утопленных в коньяке. Она прикрывала лицо белой салфеткой и вбирала ртом всю птичку целиком. Та слабо похрустывала, истекая нежным соком.

Конечно, есть – жестоко. Телятина, ягнятина. Поедание младенцев. Поедание мяса живых существ. Есть ли нервы у рыбы? Причиняет ли ей боль крючок? Ее дочь считает, что да. И никогда не упустит случая рассказать об агонии, которую испытал кусок мяса, прежде чем попал на кухонный стол. Птиц убивают в небе. Одна жизнь губится во имя другой. Коров режут на части и упаковывают в контейнеры, не успеют бедняги испустить дух. В некоторых южкоазиатских странах привозят из леса мартышек, привязывают к столу, срезают им черепушку и запускают туда ложки. Джасмин скривилась. Где граница между гурманством и гротеском?

Она попыталась сосредоточиться на рецепте блюда, которое задумала приготовить, но вместо тмина и бараньего фарша у нее перед глазами стояло лицо Троя. Его губы. И зубы. Даже не зубы, а кончик языка, влажно поблескивавшего между зубами, когда он говорил. Да и шея тоже, длинная, крепкая. И подбородок. Она никак не могла отделаться от видения. Оно преследовало ее. Мысленно она путешествовала по его телу: шея, плечи, руки, пальцы. И удивлялась себе. А пока она удивлялась, все в ее теле взвилось и закрутилось, как в миксере. Она играла своими ощущениями, будто прощупывала их, и пульс бился, бился, бился…