— Не удалось остановить. Погнал немцев к шоссе. Увидев его, полбатальона фрицев в ужасе разбежалось. А, нет, вру: вот он, в кустах. Эй, ты чего там… меченосец бургундский?!

— Как «чего»? В засаде.

Все, даже заплаканная, насмерть перепуганная учительница, рассмеялись:

— Дурак, спрятался бы понадежней. Я тут капитану про тебя на Звезду Героя наговорил.

— Боец, как вас там, быстро смените женщину! Всем внимательно смотреть по сторонам и быть готовыми к нападению.

— Кротов — фамилия моя. Рядовой Кротов. Отдайте, пожалуйста, — несмело топтался он возле учительницы, но та вцепилась в полу шинели обеими руками и, казалось, никакая сила не способна была оторвать ее.

Чуть в стороне, правее их, появилось несколько фигур.

Свободной рукой Беркут сорвал с плеча автомат, но в то же мгновение услышал голос лейтенанта Глодова:

— Капитан, это вы?!

— Все сюда. Сколько вас там?

— Шестеро. Будем прикрывать. Вон, немцы уже на гребне. Сейчас мы уведем их в сторону.

— Не стрелять! — успел остановить его капитан. — Отходим, пока не заметили. В бой не ввязываться.

— Так мы ж никогда и не ввязываемся, — популярно объяснил ему Мальчевский. — Фрицы сами напрашиваются.

Четверо бойцов из группы лейтенанта подбежали и молча сменили их всех. Только учительница все еще шла рядом. Держалась-то всего лишь за болтающийся рукав шинели, но все-таки от раненого не отходила. И эта преданность удивляла Беркута, ведь всего несколько минут назад учительница заявляла, что не намерена ухаживать за раненым.

— Как же вы дотащили его одна? — удивился лейтенант, услышав короткий пересказ майорской одиссеи от балагура Мальчевского, который уже черно позавидовал раненому в том смысле, что учительница ухаживала не за ним.

— Да второй раз его ранило уже недалеко от домика. А что было бы с нами дальше — не знаю. Немцев вон сколько шло. Хорошо, что майор еще там, у меня в доме, показал, как из пистолета стрелять. Мол, на всякий случай.

— Правда, манера стрелять из пистолета у вас своеобразная, — напомнил ей Беркут, вспомнив, как ее оружие оказалось у него за воротником.

— Не ехидничайте, капитан. Я ведь еще только училась держать его в руках.

— Надо было так немцам и объяснить. — Кто-то из солдат прыснул от смеха, но остальные не поддержали его: то ли щадили самолюбие учительницы, то ли не хотели вмешиваться в диалог коменданта с учительницей. — Мальчевский с остальными, чуть поотстаньте, — негромко скомандовал капитан. — Будете прикрывать наш отход, уводя немцев к реке.

— А еще лучше — к тому свету, — проворчал младший сержант, — архиереи магдебургские.

Они прошли еще метров сто и, углубившись в небольшую ивовую рощицу, сделали привал, прислушались. Теперь немцы уже были далеко и, судя по всему, преследовать их не собирались.

— Ночью переправим вас по плавням в степь, — объяснил Андрей учительнице, понимая всю неопределенность ее судьбы. — Попытайтесь вернуться в село.

— Насколько я поняла, у вас даже санитарок нет. И вообще вы окруженцы.

— Санитарок нет.

— Так на кого прикажете майора оставить? На вас, что ли?

— Вы ведь отказывались… — попытался было напомнить ей Беркут, однако учительница прервала его:

— Потому что думала, что майора поместят в санчасть и им займется хирург. Но поскольку этого не предвидится, придется по-прежнему заниматься судьбой этого человека.

— Боевая женщина, — вполголоса молвил кто-то из солдат.

И Беркут пожалел, что это сказал не он: действительно боевая. Или, может, святая?

— Как же вы тутычки, на болоте, оказались? — спросил тот же боец. — Зачем подались сюда?

— Майор настоял. Говорил: «Помогите дойти до реки. Сооружу какой-нибудь плотик, попытаюсь доплыть. Или дождусь, пока подмерзнет и переползу».

— Долговато ждать пришлось бы.

— Несколько соседок знало, что у меня скрывается офицер, — объяснила учительница, когда группа вновь тронулась в путь. — Одна из них предупредила: могут выдать. А тут, как назло, немцы снова бросились выискивать окруженцев. Ко мне тоже заглянули. Но… я ведь учительница немецкого.

— Даже так? — удивился комендант. — Это уже божественно. — Однако о своем знании языка умолчал.