— Не вопрос, — кивнул я. — Не скажу.

Титов скосил глаза на крошечный экранчик пульта дистанционного управления в своей руке.

— Еще пять минут осталось.

Эти последние минуты показались мне длиннее всей моей не самой короткой жизни. Именно сейчас с невиданной доселе ясностью мною была осознана реальность смерти. Я вспомнил все. Забавно, что события, которые я считал очень важными для себя, на самом деле оказались равновеликими со всякими давно позабытыми пустяками вроде потерянной коллекции фантиков или проваленного зачета по электротехнике. Оказывается, в жизни важна любая мелочь и ничто не может быть слишком важным рядом с черной громадой небытия.

— Десять, — произнес Титов бесцветным голосом робота. — Девять, восемь…

— Не части, — буркнул я.

— Семь… Шесть… Пять…

Выстрел. Борей дернулся и повис на ремнях. На нагрудном кармане его пиджака образовалась крошечная черная дырочка, из которой не выступило ни капли крови. Мастерство не пропьешь.

— Четыре… Три… В голову! — пискнул обезумевший от ужаса Александр перед тем, как пуля пробила ему сердце.

Ни о каком выстреле в голову не могло быть и речи.

Нашей аппаратуре нужен живой и целый мозг. Разве что немножко попорченный по краям. Сашка, правда, утверждал, что, невзирая на спешку при монтаже, фреза ни в коем случае не заденет кору. Вроде бы он смонтировал в крепеже надежный предохранитель. Судя по останкам подопытного бомжа, у него ничего не получилось. Посмотрим. Я затолкал бесполезный пистолет обратно в кобуру. У меня было только два патрона, и я потратил их на друзей, ничего не оставив для себя. Жаль, что такой хороший способ обезболивания придумался слишком поздно, и я не догадался навестить оружейный магазин. Думал, что двух патронов мне до конца жизни хватит. Ошибся. Патронов мало не бывает.

Машина времени продолжала работать в автоматическом режиме. Я почувствовал, как фрезы выдвинулись из пазов в подголовниках, как напряглись обмотки электроприводов, как вздрогнули мертвые тела моих друзей. Фиксатор на голове стал тугим. Сейчас начнется.

Дикая боль полоснула по сердцу. Инфаркт? Возможно. Почему бы и нет? Сейчас это уже не важно. Защелкали реле, активирующие энергетические контуры, взревели электромоторы, туман из красных брызг поднялся над подиумом. Инстинктивно я схватился незакрепленной рукой за фрезу и увидел, как мои пальцы разлетаются в разные стороны. Через секунду навалилась непроглядная темень. Кажется, я провалился в тоннель, из глубины которого прямо на меня несся поезд.

Я заорал и проснулся от собственного крика. По белому потолку неспешно ползли блики от фар проезжающих по улице машин. Я слегка повернул голову. Полоса оранжевого света от уличного фонаря падала на красочный плакат, приколотый к стене канцелярскими кнопками. «Добро пожаловать в Анголу» призывала надпись на английском. Я сел на кровати и включил ночник. Наволочка на подушке была чистая, но очень мятая, как, впрочем, и простыня с пододеяльником. На тумбочке лежала книжка. «Валентин Пикуль „Мальчики с бантиками“», — автоматически прочитал я название. Помню. Это про школу юнг на Соловках. Я читал ее когда-то, и она была именно в такой обложке. Или это та самая книга и есть?

Внезапно сердце затрепетало от восторга. Получилось! У нас все получилось! Я провалился в прошлое. В самое настоящее прошлое. Я четко вспомнил это время. Странно, что так много подробностей было записано в моей памяти. Я с абсолютной точностью знал, что происходило со мной вчера и что я буду делать завтра, отлично помнил, какие продукты лежат в холодильнике и какая одежда висит в шкафу.

По квартире витал запах сбежавшего этим вечером кофе. По вечерам я всегда пью кофе и без большой чашки крепчайшего напитка просто не могу заснуть. Я встал с кровати и подошел к окну. Сильно ныл затылок.

Я вспомнил, как фрезы вгрызались в мой череп, и у меня закружилась голова. Забавно помнить то, что никогда не случится. Мы перевернем этот мир, и то будущее, которое я видел, никогда не настанет.

На соседнем доме краснела тускло подсвеченная надпись «СЛАВА КПСС!». Убогая реклама умирающей партии. Я бросил взгляд на часы. Четыре часа утра.

Спать совсем не хотелось, и я отправился на кухню. Под морозилкой старого верного «Саратова» ждали своего часа два треугольных пакета сливок и запотевшая бутылка кубинского рома. Почему бы и нет? Готлиб очень правильно назначил прибытие на пятницу. Зазвонил телефон.

— Васнецов слушает, — строго сказал я в трубку.

— Бабушка выздоровела, Васнецов, — на другом конце трубки захихикали. — Офигенно выздоровела.

Голос мне был совершенно незнаком.

— Какая бабушка? — осторожно переспросил я.

— Ты забыл, что ли? — мой собеседник явно испугался. — Извините, наверное, я ошибся номером.

— Борей, ты? — вскрикнул я.

— Ага, — довольно ответил Готлиб.

— На выходные обещали дождь, — мой голос дрожал от переполнявшего меня счастья, теперь я точно знал, что у нас все получится.