— Может, тебя отвезти? — Шаталов старался контролировать свой тон. На самом деле ему хотелось затопать ногами и завопить.

— Не надо, меня внизу коллега ждет.

— Так ты, значит, на пять минут. И вещи, похоже, будешь перевозить частями…

— Я привезла тебе кота! — торжественно сказала Лайма.

— И где ты взяла эту красоту? — полюбопытствовал он.

— Подарили. — Лайма подошла к окну проверить, на месте ли Корнеев. Взглянула вниз, во двор, и заторопилась. — Ну, мне пора. Постараюсь приехать вечером. Сегодня. В крайнем случае — завтра. Но ты ведь меня подождешь, да?

Шаталов тоже выглянул в окно, увидел возле машины Корнеева и стиснул челюсти. Тот самый красавчик-брюнет!

— Конечно, подожду, — пробормотал он. — Ты ведь все равно не оставляешь мне выбора.

Когда за Лаймой захлопнулась дверь, его опять потянуло проследить за ней. Он быстро обулся, схватил сумку и вышел во двор. Машина с брюнетом за рулем уже отъезжала. Спрятавшись за кустами, Шаталов посмотрел, куда она свернет, и побежал к своему автомобилю.

На самом деле Лайма и Корнеев ехали совещаться. Шаталов проводил их до штаб-квартиры и вернулся домой, злой и угрюмый. Про штаб-квартиру он ничего не знал. Ему и дом, и подъезд показались самыми обычными, ничем не примечательными. Он решил, что здесь живет красавчик-брюнет с франтоватыми усами, а Лайма отправилась к нему в гости. Конечно, он ревновал. Тем более что ей нравились усачи. «Мужчина с усами, — говорила она, — все равно что блюдо, приправленное специями: в нем есть и острота, и оригинальность».

Войдя в квартиру, Шаталов немедленно вспомнил про своего нового жильца. Не вспомнить было невозможно: кот сделал лужу, растерзал пакет с бумагами, забытый на полу, и в клочья изодрал свежую газету. Шаталов поразился, как такое маленькое существо могло справиться с таким большим печатным изданием.

— Кыс-кыс! — позвал он, но кот не отозвался.

Шаталов начал поиски, обшарил все углы и закоулки и наконец обнаружил мерзавца висящим на занавеске под самым потолком. Он снял его и собрался отругать, но Кларитин уставился на нового хозяина шкодливыми блестящими глазами и тут же принялся грызть его палец. Зубы еще только проклевывались, и получалось щекотно. Весь целиком котенок умещался на ладони, и ругать такого «великана» было по меньшей мере неспортивно.

Однако Шаталов не собирался распускать нюни.

— Еще раз написаешь на пол, запру в туалете, — предупредил он.

Тем временем Лайма с Корнеевым решали проблему связи. Проблема стояла остро. Собственные мобильные телефоны, зарегистрированные на настоящие фамилии, казались им слишком уязвимыми.

— Во время операции, — заявил Корнеев, — мы должны пользоваться незасвеченными номерами.

Он плюхнулся на скособоченный диван, потревожив его старые кости. Диван негодующе закряхтел. Эту квартирку они сняли вместе с обстановкой, решив, что интерьер не имеет значения. Лайма никогда не думала, что можно жить в подобном безобразии. Казалось, что прежние хозяева с маниакальным упорством пачкали обои, выгрызали из стен проводку, царапали линолеум и коптили потолок. Разномастная мебель выглядела так, будто подверглась пыткам, и даже шторы на окнах висели с мученическим видом. Люстра с двумя сломанными патронами походила на рот с недостающими зубами, а несчастный ковер, похоже, пережил нашествие саранчи.

— Но где же нам взять «чистые» телефоны? На друзей, родных и знакомых их тоже регистрировать нельзя, — вслух подумала Лайма. — Разве что бегать по улицам и срывать мобильники со шнурков беспечных граждан?

— Есть мысль получше, — заявил Корнеев. Он устроился удобно, развалившись на подушках, расшитых полинялыми утками. Среди прочего разгрома утки выглядели роскошно. — Для наших целей подойдут старики и старушки. Замечено, что на выборах они готовы проголосовать даже за черта лысого, если он им приплатит. Жизнь отечественного пенсионера сегодня так же трудна, как жизнь полярника, зимующего на льдине, — засыпает и просыпается он с мыслью о пропитании. Так что, если мы немного поможем незащищенной категории населения, она с удовольствием поможет нам.

— Ну да?! — не поверила Лайма, — Все-таки это связано с некоторыми трудностями. Телефон надо зарегистрировать, предъявить для этого документы…

— Ну и что? — пожал плечами Корнеев. — По безналичному расчету человек получает только здоровье и совесть. Все остальное продается и покупается, а то ты не знаешь? Мы хорошо заплатим, и проблема решена.

— А где мы возьмем подходящих стариков и старушек? — озаботилась Лайма, радуясь, что так выгодно продала сегодня Медведя в аэропорту и на руках у нее целая куча свободных денег.

— Рынок пенсионных услуг необычайно широк, — заверил ее Корнеев. — Исполнителей можно поискать во дворах на скамейках.

— И вот еще что! — Лайма наставила на Корнеева указательный палец, невольно приковав его взгляд. — Нам нужны документы. Какие-нибудь крутые. Меня сегодня чуть не поймали в аэропорту с оружием и поддельными паспортами. Никто не застрахован от проверки. Зачем нам лишние проблемы?

— Я уже об этом думал. — Корнеев положил на колени ноутбук и откинул крышку. В глазах его сверкнул жадный огонь. Он был похож на курильщика, который с утра сидел на голодном пайке и наконец добрался до сигарет. Ноутбук призывно пиликнул, готовый поглотить Корнеева без остатка.

— Евгений, подожди! — потребовала Лайма. — Повремени. Мы ведь не договорили. У тебя есть идеи по поводу документов?

— Ну… — Тот завел глаза с видом дегустатора, положившего в рот нечто неопознанное. — Корочки нужны неслабые. Такие, чтобы менты отсыхали сразу.

— В ментах столько здорового цинизма, — засомневалась Лайма. — И никакого воображения. Даже не знаю, в каком обличье перед ними лучше всего предстать. Кем мы будем?

— Сотрудниками секретной военной лаборатории по изучению смертельно опасных вирусов, — предложил Корнеев.