— Нет, это слишком длинно. И с военными лучше не связываться. Давай выдумаем какое-нибудь ведомство, чтобы нас не приперли к стенке, если вдруг что. Вряд ли можно привлечь к ответственности человека, который представляется сотрудником несуществующей организации. Однако звучать это должно солидно, понимаешь? Что-нибудь такое, что сразу испугает и рядового гражданина, и чиновника. Допустим… Мэ-э-э… Федеральная служба интеллектуального надзора.

— Сокращенно получается ФСИН, — задумчиво сказал Корнеев. — Нет, это не катит. Пусть лучше будет Федеральная антитеррористическая служба безопасности. Если вдуматься, то глупо, а если не вдумываться — весьма внушительно. Сокращенно получается — ФАСБ. А произносится вообще волшебно — ФАэСБэ. Вот это звучит!

— Но если нас на этом повяжут…

— Шутишь! — Корнеев нетерпеливо погладил упругую клавиатуру ноутбука. Ему хотелось как можно скорее завершить разговор. — Тут логика простая. Если ты высокий чин и не знаешь о Федеральной антитеррористической службе безопасности, значит, тебя просто не посвятили. Ты не принадлежишь к кругу избранных. Ручаюсь, что никто и никогда не докопается до правды.

— А ты сможешь сделать подходящие удостоверения? — с надеждой спросила Лайма.

В сущности, она почти не сомневалась в успехе. Там, в виртуальном подпространстве, существовало некое информационное братство, к которому Корнеев, безусловно, принадлежал. Это братство было могущественным, словно тайный орден, и обладало неисчерпаемыми мозговыми ресурсами.

— Я — смогу, — самодовольно ответил он. — Только для этого мне нужно немного времени. А ты пока свари нам по чашке кофе. Пожалуйста.

Но до кухни Лайма не дошла — телефонный аппарат на журнальном столике внезапно вздрогнул и разразился рассерженными звонками. Оба с недоумением уставились на него. Аппарат был новенький, обтекаемо-белый, словно облизанное эскимо, и в запущенной комнате выглядел как предмет инопланетной техники. Кроме Медведя, номер телефона штаб-квартиры никто не знал, а Медведь должен был позвонить только вечером. Возможно, произошло нечто экстраординарное? Сандру Барр уже похитили?!

Лайма медленно потянулась к трубке — пальцы дрогнули. Ей не нравилось быть секретным агентом. Приходилось постоянно подбадривать и воодушевлять себя всякими патриотическими глупостями. Не то чтобы она боялась за свою шкуру, хотя порой ей и было до смерти страшно. Нет, пугала ответственность, которую на нее взваливали против воли. Вот, например, сейчас она отвечает за жизнь Сандры Барр. Лично отвечает, как командир группы специального назначения.

— Лайма? — услышала она сдавленное восклицание в трубке и одними губами пояснила для Корнеева: «Это Иван». — У меня тут ЧП!

Его голос был таким глухим, словно он залез с телефоном под одеяло. Глухим и испуганным.

— Докладывай.

Она привыкла пользоваться командирскими словечками, заметив, что ее подчиненные реагируют на это самым положительным образом. Она будто бы напоминала им о своем статусе. И все равно — то один, то другой бессознательно начинали ее опекать. Однако сейчас Медведю самому требовалась опека.

— Сандра кое-чего хочет от меня. — Он заговорил жалобно, как маленький мальчик, жалующийся маме на школьных приятелей. — Ведет себя совершенно беззастенчиво… Фергюссон спит, а она решила на ночь забрать меня к себе в номер. Что делать?

— Как что делать? — вознегодовала Лайма. — Ты окажешься наедине с самой сексапильной женщиной планеты! Начни с поцелуя в щечку.

— Но я так не могу, — возразил Медведь таким придушенным голосом, словно Сандра Барр уже разложила свой трофей на ковре и поставила на него ножку в золоченой туфле. — Мне нравятся застенчивые девушки, за которыми нужно долго ухаживать…

— Господи, — рассердилась Лайма. — Нашел время капризничать! Забудь о застенчивых девушках. С сегодняшнего дна тебе нравятся уверенные в себе киноактрисы.

— А вдруг у меня ничего не получится, и я опозорю родину?!

Лайма несколько секунд молчала, потом сказала:

— Закажи в номер водки. Грамм сто, чтобы не развезло. Вот увидишь, все будет тип-топ, Сандра сама обо всем позаботится.

В ответ Медведь провыл что-то по поводу того, что водку он уже пил, и невежливо отключился. Лайма положила трубку и подняла голову, но объяснять Корнееву ничего не пришлось — на диване сидела только его бренная оболочка, дух же, воспользовавшись моментом, улизнул в виртуальный мир. Экран ноутбука горел ровным голубым светом, ласкавшим благородное лицо Евгения. Кофе для него можно было не варить.

Лайма вздохнула и отправилась на кухню. Здесь было не так тоскливо, как в комнате, потому что она отдраила все рабочие поверхности и прикрыла особо страшные места салфетками. Прочищенная раковина, вся в прожилках длинных трещин, похожих на разветвляющиеся реки, послушно проглатывала пущенную воду. Проделав положенную процедуру приготовления кофе, Лайма водрузила турку на огонь и принялась напевать, постукивая ногой. На столе грудой лежали журналы с веером цветных закладок — статьи о Сандре Барр, вдумчиво прочитанные, с отчеркнутыми фломастером важными деталями.