Виталий напрягся, но внятно сказал:

– Дорогая моя, я рад, что вы Даша, но я-то Виталий. И вообще – где я?

«Дорогая» отрицательно замотала головой:

– Тебя привез какой-то человек, а ты бредил. Коль, я ничего не понимаю, очень боюсь, но прошу тебя – вспомни, кто ты, кто мы с тобой.

– Ну и кто, по-твоему, мы с тобой?

– Может, тебе дали по голове или опоили чем-нибудь? Или ты обкурился какой-то дряни... Но рискну тебе напомнить, что мы с тобой муж и жена, Даша и Николай Скогаревы. Уже пять лет живем в законном браке.

Неподвижно лежащий на диване мужчина хрипло попросил:

– Паспорт покажи. Мне нужно... подтверждение.

– Паспорт покажу, у меня и фотография есть наша. Только вот кошелек достану, там она у меня.

Внимательно рассмотрев паспорт Дарьи Скогаревой и особенно фотографию, где они были вместе, в свадебных нарядах, «Виталий» тяжело вздохнул и, закатив глаза, мягко свалился с дивана на пол.

За окном не пели птицы, и солнце не слепило глаз, потому что был уже вечер. Сидящий на полу и прислоненный спиной к дивану мужчина с удивлением оглядывался вокруг, пытаясь понять, что происходит. Он только что открыл глаза и подумал, что в мире что-то серьезно изменилось. Чуть поразмыслив, он вдруг понял, что изменился сам. В эту же секунду пришла острая и ясная мысль – я все знаю. Я все вспомнил!

Больше всего мужчина боялся, что это ощущение ясности вдруг куда-то испарится, исчезнет. Он болезненно застонал, отчего сидящая в кресле женщина бросилась к нему и обняла за шею.

– Коля!

– Даша!

Даша плакала, теребила его, задавала какие-то вопросы, а он уже лихорадочно соображал, сопоставлял, анализировал. И покрывался холодным потом – картинка рисовалась отвратительная.

– Ты меня так напугал – все Виталием себя называл. Что с тобой было?

– Даш, давай мы сейчас сядем нормально и все обсудим.

Они уселись в кресла друг напротив друга.

– У меня неприятности. Меня подставили по полной программе. Как этим гадам удалось – ума не приложу. В общем, пока без памяти был, я им, похоже, бизнес подарил. Собственными руками. Фирсов, сволочь, давно подбирался, не зря я хотел от него избавиться. Все сомневался – друг детства, друг детства! Да, провернули дело классно, не подкопаешься. И подпись там моя, и свидетелей куча.

– А ты уверен, что подписал передачу фирмы?

– Да больше не из-за чего было такой цирк устраивать.

– И что ты собираешься делать?

– Завтра в офис подъеду, посмотрю, что там и как, дальше – по обстановке. Но Фирсов, я уверен, уже из страны уехал.

И про себя подумал: «Не иначе с Геной в любимую Германию».

– Слушай, а как же статьи эти все...

– Господи, ты что, не знаешь, как у нас это делается? Главное – знать, кому занести, остальное дело техники. «Из источников, близких к...» Никакая прокуратура его не ищет, и дела на него наверняка нет. Липа все это. Фирсов прикарманил мои деньги. Наши деньги. И провернул аферу очень ловко. Хотелось бы мне понять технику ее исполнения.

Он грустно улыбнулся и нежно поцеловал Дашу в макушку.

– Вы обязаны хранить государственную тайну, – заявила Лайма, и у шофера такси сразу испортилось настроение.

Когда она сообщила ему, что собирается организовать с его помощью слежку, он страшно воодушевился. А вот теперь скис. Вероятно, возможность рассказать своему сменщику об участии в антитеррористической операции была тем самым призом, без которого игра теряла остроту и прелесть.

Следить за продавцом-консультантом Димой оказалось просто и даже приятно. Машину он не ловил, в троллейбусы не садился, а шел себе по улице, не оглядываясь назад, и Лайма шла за ним, наслаждаясь хорошей погодой. Шофер нервными рывками перебрасывал машину от одного светофора к другому и не сводил глаз со своей пассажирки, боясь потерять ее из виду и сорвать операцию.

Сам же «объект» не внушал никаких опасений и выглядел как человек с чистой совестью. Среднего роста парень с веселыми глазами и легкой походкой любителя дискотек радовал глаз детской россыпью веснушек. В юном возрасте таких веснушчатых личностей с удовольствием снимают в кино. И никто не задается вопросом, какими они вырастают. Теперь Лайма знала, какими – вот такими.

Сначала Дима завернул в книжный магазин и появился, неся в руке тоненькую брошюрку. Потом зашел в фаст-фуд, вынес оттуда кусок пиццы и слопал его, стоя над урной. Лайма наблюдала за ним с ленивой усмешкой, как добрая нянюшка за шкодливым, но любимым «младшеньким».

Но вот Дима посмотрел на часы, высоко подняв руку, и вдруг заторопился. Его преследовательнице тоже пришлось прибавить шаг. Судя по всему, путь их лежал к любимому месту свиданий, голубиному плацдарму, Пушкинской площади. Ужели у него свидание? Лайма стала представлять, кто его подружка. То ей казалось, что это легкомысленная штучка лет семнадцати от роду, то серьезная студентка с косой и в очках.

Однако то, что она увидела, на некоторое время вовсе лишило ее дара речи. К Диме, который уселся на скамейку и читал «бегущую» рекламу, оккупировавшую верхушки близлежащих зданий, направлялась высоченная мулатка, которая выбралась из красной спортивной машины, небрежно брошенной возле «Известий». Обалдевшие служащие, намеревавшиеся получить плату за стоянку, отступили в сторону, когда красотка прошла мимо, поигрывая мускулами.