Туберозов знает, во что верит. И эту веру он может передать другим. Лесков показывает такую особенность - помимо убеждения словом, есть убеждение чувством - это интуиция, которая передается от одного к другому. Крас­норечивое молчание - это есть у Савелия. Можно сказать, что он экстрасенс. У него есть эта сила убеждения - и ты все равно делаешь, как он хочет. Хотя он прямо и не гово­рит о своих желаниях. Это власть человека над челове­ком - то, что развито на Востоке. То, о чем писал Н. Ре­рих. Люди, подобные ему, стоят вне литературы, вне ис­кусства. Рериху открыто больше, чем Лескову.

Туберозов должен сказать миру правду, а кто хочет :>ту правду слушать? «Старик-то у вас совсем маньяк сделался...» Туберозов страдает от легкомысленного от­ношения людей к России, к ее истории. Люди много сме­ются, повсюду ложь, непонимание фатальности, которая лежит на человеке.

Кто же окружает Туберозова? Дьякон Ахилла - это образ комический. Это большой ребенок, от него много шума и скандала. Он однолюб: полюбил детским чувством Савелия. Ахилла выступает за порядок, стоит горой за свои убеждения, а убеждений-то нет. Образы даны на кон­трасте: богатырь Ахилла и слабый телом Захария, Заха- рия с потомством и одинокий Савелий. Бенефактов слаб телом, но памятлив. Нищий духом, он остался хранителем поповки. Захарий - воплощение христианского всепроще­ния, незлобивый, неумный, глуповатый, но вымолил у Са­велия «прости мя». Надо быть тонким художником, что­бы отрицательные черты объявить положительными и возвести их в «перл творения».

В «Соборянах» изображается дворянский круг: гра­доначальник, почтмейстер, почтмейстерша - снисходи­тельно относятся к Савелию, но в свой мир не допускают. Здесь дается целая галерея нигилистов. Препотенский - антипод Туберозова, хотя они люди одного круга и одного воспитания. У Препотенского - своя идея: он материа­лист, своего рода просветитель, выступает за свободу вы­ражения чувств, человек образованный, редактор журна­ла, пишет. Но он сеет дух сомнения, раздора. Лесков к этому времени, пережив общественное презрение, мог вер­нуться к теме нигилизма. Для писателя самым трудным был расчет с прошлым. Он тоже был гоним за идеи против нигилистов, которые, как считал Лесков, разрушают Рос­сию: «Патриотическое начало - величайший вред для Рос­сии», - рассуждают нигилисты. Здесь он сводит с ними счеты, избегая при этом карикатурности; его герои - это государственные чиновники, блюстители порядка.

Гроза, стихия, которая выше всяких мер предосто­рожности, наводит Савелия на мысль, что он должен ска­зать всю правду: отцы города, которые должны блюсти мир, жалки и ничтожны перед Божьим миром. Он соби­рает всех чиновников, чтобы прочитать им проповедь - манифест христианского социалиста. Вот он - путь под­вига одиночки. И - расплата: «жизнь кончилась, нача­лось житие». Им займется Консистория - учреждение, стоящее над церковью, следит за духовенством, чтобы не говорило лишнего, не вело пропаганды, не произносило проповеди экспромтом. Защиты от нее нет, архиерей бес­силен, приход тоже. Расправу осуществляют приехав­шие за Туберозовым жандармы. Савелий оказался в ка­морке, он не служит, ему запрещено говорить. Но думать запретить нельзя! Самое отрадное и страшное - мысль. Она вдохновляет, она же и точит человека. Надо много сказать - и нельзя. Слово никогда не может выразить всей полноты мысли человека. А если и может - то где аудитория? Люди, окружающие его, все равно ничего не понимают.

Сцена смерти Туберозова - одно из лучших изобра­жений смерти в русской литературе. Так не удавалось ни Толстому, ни Достоевскому. Смерть Зосимы у Достоев­ского напоминает тайную вечерю: чтение Евангелия, раз­говор Алеши с Зосимой - смерть перестала существовать, наступила вторая жизнь. Достоевский изображает героя на грани земного существования и ухода из реального мира. Смерть же Туберозова дается в жизни; нет этого перехода за грань смерти, желания познать, что «там». Лесков показывает, что в Савелии была мощь, реальное осознание происходящего и несгибаемая воля к жизни даже в час смерти. Разговор Ахиллы с Туберозовым - прост, обычен, естествен, реалистичен. Толстой и Дос­тоевский все время хотят переступить эту черту дозво­ленности. Великая вещь для художника знать меру - и Лесков ее знает. И здесь Достоевский и Толстой уступа­ют Лескову.

Лесков нашел свою форму романа - хроника, но ни­кто за ним не последовал. Так, как он писал, никто не иисал. Но он тоже не продолжил свой опыт. Лесков - не романист, это не его жанр. Потом он разочаровался во мно­гом - в борьбе за истинную церковь (из письма Щебаль- скому: «Теперь... я не написал бы "Соборян" так, как они написаны»).

Лесков плохо поддается изучению, не вписывается в общую схему развития идей. «Соборяне» не штудия, это то, что написано однажды, и повторить этого нельзя. Это единственное произведение, эпохальное. Почему един­ственное? Во-первых, необычен мир героев; в других ро­манах нет этого мира или они не герои. Во-вторых, пока­зана провинциальная среда, дрянной городишко, глубо­кое темное захолустье. «Соборяне» захватывают острые моменты жизни, здесь - детали, которые запоминаются (Туберозов не может закинуть ногу на телегу - трудно, тогда это сделал жандарм). Это роман всесословный, где представлены духовенство, дворянство, мещанство, го­лытьба, люмпен, который существовал только в бульвар­ных романах. И все это вместе - Россия. Россия Лескова - естественная русская тягучая жизнь, повседневная обыч­ность, русость. Пусть это мир средний, но он дан с такой выразительностью, что делается лучшим документом эпо­хи. Лесков был писателем мещанской среды в тот период, когда эта социальная прослойка делается существенной в русской жизни. У Б.А. Грифцова в «Теории романа» о «Соборянах» сказано, что это удачная иллюстрация, эн­циклопедия нации, история народа, нравов, обычаев. С точки зрения Лескова, история - это быт, верования, от­дельные экскурсы, исторические сюжеты без выдающих­ся лиц.

Есть таланты аналитические, а есть фиксирующие. Лесков - летописец, по нему можно изучать историю. В частности, момент, когда люди перестали осознавать связь настоящего и будущего. Лесков - выразитель собор­ного начала в русском человеке. В этом его актуальность. Писатели - плохие мыслители, но могут давать потряса­ющие художественные изображения.

Повесть «Очарованный странник» была написана Лесковым в 1873 году, в самый продуктивный период его творчества. Это программное произведение, то есть в нем есть то, что потом реализуется в остальных произведени­ях. Наряду с «Соборянами» и «Запечатленным ангелом» «Очарованный странник» может быть назван шедевром русской повести XIX века. В одном произведении автор показал самые разные сферы русской жизни: здесь и кре­постной уклад в имении графа, и южная степь, пленни­ком которой стал герой повествования, здесь и поразитель­ное изображение отношений животного и человека. Это жизнь, навертывающаяся на валик: детство, юность, тер­риториальные перемещения, фантастические элементы, страдания, любовные истории, человек и животное. И осо­бая миссия героя, Ивана Северьяныча, - искупление соб­ственного греха. Цепь приключений и фатальность. «Оча­рованный странник» - одна из тех повестей, которую нельзя бросить на полдороге благодаря такой манере по­вествования, когда факты и персонажи цепляются друг за друга. И вся история подается в элементарной, несерьез­ной форме.

Может быть, некоторые исследователи в какой-то мере правы: «Очарованный странник» впитал в себя очень много из авантюрной повести Запада и России. Необык­новенно детство героя: он был обещан Богу, но это обеща­ние не оправдывается. Мальчик, стараясь установить справедливость в животном мире, заводит голубей. Он совершает подвиг спасения графской четы во время езды на бешеных конях, а затем бежит из графского дома в знак протеста против несправедливости наказания. Встреча с цыганом. Обманутый им, без денег, без дома, выброшен­ный за борт жизни, он попадает в полицию, где его снова обманывают. Дальше - путь на ярмарку и очарованность лошадьми. Потрясенный красотой коня, который доста­нется победителю своеобразного поединка на плетках,