Сегодняшний день был полностью посвящён печальным и очень тягостным мероприятиям — наступили сороковины. С утра на кладбище пришло множество людей, на могилы были возложены венки, а на тех из них, в которых упокоились президент страны и премьер-министр со своими ближайшими соратниками, были установлены красивые надгробья. Вдовы этих людей жили неподалёку, в Рублёво, но в этот день все они приехали в Новое Заречье вместе с детьми и членами семей. С ними я должен был вскоре встретиться на кладбище. Поэтому наше чаепитие было недолгим и вскоре мы вышли из дома, где уже построился попарно, с венками в руках и автоматами за спиной, "Ночной дозор". Мы со Скибой и Чак с Васильком, взяв венки, тоже встали в строй и, держа венки в руках, строевым шагом отправились на кладбище. Там нас ждали вдовы руководителей страны, трагически погибших на своём посту, и члены их семей. В скорбном молчании мы дошли до кладбища и с парадного шага перешли на траурный, медленный и чуть слышный. Конечно, в своих полевых мундирах с разноцветными беретами, да, и сами мундиры благодаря тому, что в "Ночной дозор" влились иностранцы, тоже были разными, мы выглядели не очень импозантно, но ничего не поделаешь. Возложив венки, мы построились и тишину трижды разорвали автоматные залпы.

До гипермаркета, также частично освобождённого от бетона, мы дошли пешком. Я шел, держа на правой руке Алёнку, а левой поддерживая под руку вдову президента, голова которой была повязана чёрным гипюровым платком. По пути мы разговаривали и она, разглядывая здания, удивлялась, как быстро идут работы в нашем районе. Я в свою очередь поинтересовался, как обстоят дела в её собственном, доме, всё ли в нём наши рабочие привели в порядок и как они вообще живут. Мой приказ был простым и ясным, обеспечить семьи погибших всем необходимым даже в том случае, если они вообще ничего не захотят делать и предоставить им надёжную охрану, а вместе с ней помощников по хозяйству. Вдова президента улыбнулась и ответила:

— Батя, это в той, прежней жизни я была женой президента, а сейчас я точно такая же вдова, как и сотни тысяч других. Вы зря нас так усердно опекаете. Мы живём и работаем, как и все.

Кивнув, я негромко сказал:

— Да, вы трудитесь не меньше других и потому я приказал всем тем людям, которые вам помогают, исполнить свой гражданский долг до конца, но при этом стать ещё и вашими добрыми соседями. Там находятся одни только добровольцы.

Перед тем, как войти в гипермаркет, мы зашли в церковь и находились в ней около получаса, пока мне не сказали, что можно уходить. Вот в чём я не понимаю ни бельмеса, так это в церковных делах, но, глядя на то, как крестятся другие, делал то же самое вслед за ними. Наконец поминальная служба закончилась и мы направились к гипермаркету, где поднялись на второй этаж и сели за стол. Поминальный обед был недолгим и прошел в скорбном молчании, зато после него мы поднялись на третий этаж, где свои соболезнования вдовам руководителей страны и их близким принесли президент Франции и канцлер Германии, теперь уже скорее всего бывшие, а также некоторые члены их кабинетов, которые нашли в себе мужество остаться с теми французами и немцами, которые решили пережить катастрофу в своих странах. Пережить-то они её пережили, но вот жить в большинстве стран Западной Европы было практически невозможно. Очень уж велики были разрушения, носившие просто тотальный характер. Для того, чтобы эвакуировать оставшихся в живых людей, из Москвы туда сначала была направлена добрая половина всех вертолётов "Ми-26" с бульдозерами на борту, а теперь ещё и самолёты военно-транспортной авиации, который могли совершать посадку на построенных с нуля нашими строителями грунтовых аэродромах. Самолёты летали туда ежедневно.

Туда они летели не пустыми, а с грузом гуманитарной помощи. Назад возвращались с детьми и женщинами. Это длилось почти две недели, но президент и канцлер прилетели в Москву только позавчера, окончательно убедившись в том, что русские люди не бросили их в беде. Да, где-где, а вот в Западной Европе волна свирепствовала даже похуже, чем танковые колонны Гудериана, но и там люди смогли выжить, построив убежища не только для себя, но и для того, чтобы сохранить самые главные реликвии Западной цивилизации. Мне очень понравилось, как сказал обо всём, что сейчас происходило и о своём прилёте в Россию президент Франции, который не требовал никаких привилегий:

— Франция теперь там, где находятся французы.

Отдав ему в ответ на это честь, я приободрил его:

— Господин президент, во Франции устояли ваши самые главные соборы, символы государства, — Собор Парижской Богоматери, Руанский, Страсбургский и многие другие, французы выжили не смотря ни на что, а раз так, то возродится и Франция, но она к тому времени будет не отдельным государством, а одним из регионов нашей единой, планетарной цивилизации.

Близился к концу август, уже не за горами была осень, а мне так и не удалось разыскать Валю. Это лишь говорило о том, что она не отцепила парус и волна унесла её очень далеко от Москвы. Правда, если пораскинуть мозгами, то она ни в коем случае не должна была этого делать. Именно парус был её единственной надеждой. Пока я отсутствовал, Максимыч вместе с несколькими учёными самым основательным образом расспросили Алёнку о том, какую кабинку для себя приделала к подводному кораблику её мама, как та выглядела и что она взяла с собой в пилотскую кабину. Хотя моей приёмной дочурке не исполнилось ещё и семи лет, девочка она была очень смышлёная, уже умела читать и писать, не говоря о том, что вся пошла в маму, инженера-автомобилестроителя, и была юным Самоделкиным. Ну, а у Валюши в Невеле имелся свой собственный автосервис, один из лучших в городе. Мои друзья самым тщательным образом изучили её спасательный батискаф, который Скиба приказал отбуксировать к нашему дому и запретил даже пальцем к нему прикасаться, а не то что разбирать его. Он так и сказал: — "Как только твоя мама найдётся, Алёнушка, я полечу на вертолёте туда, где приземлилась её кабинка, привезу её в Москву и поставлю, как памятник, на том месте, где ты приземлилась, ваш подводный кораблик, чтобы все знали, какая умница твоя мама."

Собрав всю информацию, Максимыч со своими ребятами всё посчитал, смоделировал ситуацию на компьютере и сказал сначала Алёнке, а потом уже мне, что скорее всего наша мама доплыла на волне аж до Урала, так как единственным шансом спастись, для неё было только одно — ни в коем случае не отстреливать парус. Только он при той конструкции спасательной капсулы, которую она избрала, мог держать её на гребне гигантской волны. Опустись она вниз и толща воды моментально раздавила бы её капсулу. Ну, как раз в том, что Валюша об этом догадается и сама, я нисколько не сомневался, как и не сомневался в том, что она знала уже о том, что её дочь спасена и находится в Москве, причём не у кого-то, а у того парня, который в неё влюбился с первого взгляда и даже признался ей в этом. Когда мы открыли люк и я достал из гондолы Алёнку, мне некогда было рассматривать её спасательное средство. После этого Скиба первым забрался в неё, чтобы достать вещи девочки, но и он не заметил, что в гондоле находится мощная радиостанция, которая работает сразу в четырёх диапазонах, а на поплавке установлены четыре антенны. Зато он приказал немедленно отбуксировать батискаф к нашему дому и потом один из моих бойцов руководил её разгрузкой. В общем Валюша могла услышать рассказ Петрухи Нестерова о том, какое чудо сотворил Господь Бог, принеся командиру "Ночного дозора" дочь его возлюбленной.

По всей видимости Валюшу занесло волной в такую глушь, откуда просто так не выберешься и к тому же она, по всей вероятности, осталась ещё и без бензина для мотоцикла. Сейчас её батискаф по-прежнему стоял неподалёку нашего дома, как памятник уму, мастерству, мужеству и воли к жизни простой русской женщины-матери. Ещё в прошлом году Валя, едва узнав о надвигающейся катастрофе, перебралась жить на хутор, расположенный в двадцати километрах от Невеля. Это был крепкий кирпичный дом, который она немедленно огородила высоким забором и когда уезжала рано утром в город на работу, то оставляла в нём Алёнку на весь день, но не одну, а вместе с Аргоном — пятилетней немецкой овчаркой из числа тех, которые будут пострашнее автомата "Калашникова". С ним она и села в свою пилотскую капсулу с моторчиком. Алёнка не смогла толком объяснить дядям, что же за моторчик установила на ней Валя, но работал этот двигатель на сжатом кислороде, которого она загрузила в капсулу целых четыре баллона. Максимыч пришел к выводу, что Валюша изготовила или приспособила небольшой, турбореактивный двигатель, который вместе с парусом, оснащённым дополнительными поплавками, наполненными бензином.