Ночь, не дождавшись реакции Лорда на все происходящее, неохотно разомкнула губы. Правда, голос ее звучал вполне дружелюбно, хоть и напряженно, и с привычными повелительными нотками.

– Зачем ты сюда пришла?

– А ты думаешь, только тебе есть что вспоминать?

Девушка несла пурпурную розу - именно такую, какую больше всего любила Анастасия, ее названная сестра, которой уже давно не было в живых. Каждый раз, приходя на этот холм близ озера Пестово, Кайндел обязательно вспоминала погибшую. И теперь, решительно потеснив Глена и незнакомую девушку в чернобелом, она подошла к валуну и положила розу на его край. Постояла над ней.

Враждебная атмосфера не рассеивалась, однако ее разбавила некоторая растерянность. Адепты Круга явно не знали, что делать в сложившейся ситуации. Чутьем, к которому курсантка всегда считала необходимым прислушиваться (потому что интуиция ведь не что иное, как самостоятельно, без участия сознания, обработанная мозгом информация, обломки которой столь малы, что ее невозможно воспринять во всей полноте, а лишь как вспышки наития), она поняла - так будет продолжаться недолго. И лучше бы, пожалуй, убраться отсюда до того, как растерянность сменит желание и готовность сотворить с отступницей чтонибудь эдакое.

Она поднялась и без спешки (бежать нельзя, потому что это может вызвать у присутствующих инстинкт охотника, хищника, преследующего жертву) направилась в сторону дороги, туда, где ее ждала машина. Шагая непринужденно, легко и даже немного игриво перепрыгивая с камня на камень, Кайндел, конечно, не могла избавиться от щекочущих сознание мыслей: «А что если они всетаки решат напасть?»

Успокоение принесла другая мысль, может, не слишком приятная, однако резонная: «Ведь ты, считай, уже однажды погибла. Тогда, когда Ночь приговорила тебя к смерти. И потом, когда сумела сбежать, но снова попалась…Что ж теперьто нервничать? Поздно…»

Наконец бывших сторонников, Семейство Феникса скрыли от нее ветки деревьев - девушка не видела этого, потому что избегала оборачиваться, однако почувствовала, потому что легче стало дышать, ненавидящие и просто напряженные взгляды больше не сверлили спину. Плечи слегка развернулись, шею можно было расслабить и не демонстрировать больше собственную силу и огромное чувство собственного достоинства. Курсантка с наслаждением вдохнула смолистый, влажный лесной воздух и прикрыла глаза. Это была та секунда, которую она могла без остатка отдать памяти своей названной сестры, потому что раньше, хоть и хорохорилась, думала в действительности только о людях Круга.

– Эй, постой!
– крикнул Рейр, и, обернувшись, Кайндел увидела, что он быстрым шагом спешит за ней, сжимая чтото в руке.

– Да?

– Вот!
– Он вложил ей в пальцы ее мобильный телефон.
– Я нашел его и считаю нужным вернуть, раз уж так.

– Как ты умудрился его найти?

– Так же, как нашел тебя. Ребята, которые ограбили тебя, отдали мне телефон и подробно рассказали, где видели тебя. Вот и весь секрет.

– Почему ты мне его возвращаешь?
– улыбнулась она, пряча сотовый.

– А зачем он мне? Все, что мне было нужно, я уже получил.

– Как хорошо, что там не было номера Одина.

– И чем бы мне помог номер Одина? Нет, он мне не нужен. Разве что для какихнибудь детских шалостей.
– Рейр тоже улыбнулся, правда, довольно холодно, прозрачно, будто бы сквозь тонкую пластинку льда. Смерил ее взглядом.
– Надо сказать, ты произвела на меня впечатление.

– Это комплимент?

– Более чем. Признание. Мне приятно будет схватиться с тобой понастоящему. А то этим летом мы больше развлекались… Надеюсь, ты меня не разочаруешь.

– Я тоже на это надеюсь, - буркнула она, теряя интерес к беседе. Сделала было движение уйти, но он удержал ее за локоть.

– И вот еще что… Я надеюсь, ты будешь держаться достойно, так что хотелось бы растянуть… ээ… выяснение отношений на возможно долгий срок. Поэтому - очень тебя прошу - больше не появляйся здесь, идет? Думаю, сегодня - последний день, когда Семейство Феникса решило подчиниться собственным традициям. В следующий раз тебя просто и бесхитростно задавят массой. А это будет неинтересно… Так что будь осторожнее. Идет?

Кайндел снова улыбнулась, и тоже вполне искренне.

– Идет…

В Ленинградской области спешило радоваться жизни до предела наглое в своей роскоши, оголтелогостеприимное бабье лето. Иванчай заполонил собой все влажные, открытые солнцу клочки земли, спешил отцвести и отплодоносить, обеспечить своему растительному народу благоденствие на занятых землях. В сумрачных еловых лесах стало светло и весело, а озерца и реки выглядели столь соблазнительно, что в них тянуло плюхнуться хоть и в одежде. Городские жители ругались последними словами на садовый инвентарь, и обсуждая урожай, выжатый со своих клочков земли, чувствовали себя истинными селянами. А селяне спали по ночам от силы три часа. Все остальное время - работали на полях.