Клацнули огромные челюсти, и Мох с головой ушел на дно, скользкая широкая спина бревном маячила на поверхности.

Говаривали, что Мох когда-то был свободным морским скитальцем, странствовал с места на место, нигде не останавливаясь надолго. А потом нашел свой приют здесь. И теперь не хочет двигаться с места, даже вспоминать ничего не хочет. Всем доволен.

Ньет вдохнул запах сырости и плесени и закусил губу.

Он сдвинул со стола заплесневелые бумаги, постоял, проводя пальцами по пыльной дубовой столешнице.

Тяжелые бархатные занавеси скрывали окно, в их складках скопилось само время.

Поблекли и пожелтели шпалеры с райскими птицами.

Он отвернулся от окна и зашагал по комнате, мерно постукивая каблуками.

Пыль покрывала все здесь — позеленевшую бронзу вьюшек и дверных ручек, прихотливые изгибы карниза, ореховую обшивку нижней части стен.

Зеркала прикрыты тканью, убран ковер на лестнице, в вытертых каменных ступенях остались ушки от прижимных стержней.

Сагайская напольная ваза сохраняла в себе сухие стебли, драконы вились по тонкому фарфору, являя из под серого налета яркие усы, оскаленные пасти.

Он отвлекся, разглядывая их, и застыл в задумчивости.

Часы, массивные, высокие, с маятником — остановились, казалось, столетия назад.

"Культурный фонд Лавенгов", гласила табличка над входом.

Спуститься с лестницы, постоять в просторном темном холле, слепо глядя в занавешенное зеркало. Усмехнуться.

Снова подняться наверх, в комнату с эркерным окном, где на столе истлевшие записи, в шкафу — заскорузлые от времени книги.

Потом он опустился в старое гобеленовое кресло с неразличимым почти гербом, закинул ногу на ногу, привычно потер щемившее левое плечо.

Снял с древнего, с рожками, телефона трубку, покрутил диск.

— Госпожа Лара? Это заказчик. Да… нет… вы получили деньги?

Молчание. Неразборчивый женский голос.

— Конечно. Берите все самое лучшее. Я…буду очень благодарен.

Ньет некотрое время вглядывался в лицо госпожи Кресты Карины, стараясь понять — человек ли это. Танцовщица — старая, сухая, костистая, с тяжелыми кольцами на птичьих пальцах, слушала разговор. Наконец взгляд огромных, черных, густо подведенных глаз остановился на нем. Ньет вздрогнул — будто обожгло.

Нет, не человек.

— Рамиро, — сказала черноглазая. Голос был низкий, грудной. — Отпусти мальчика, пусть погуляет пока.

— Ньет и впрямь… — Рамиро очередной раз потянулся к пачке, выбил папиросу, покрутил в пальцах и со вздохом сунул обратно. — Погуляй, мы тут быстро все решим, и я тебе потом театр покажу.

— "Быстро"! — черноглазая фыркнула.

Ньет кивнул и умелся от греха подальше.

В коридор он идти побоялся, поэтому спрятался в тени на последнем ряду и оттуда разглядывал едва освещенное зеркало сцены — пустое, увешанное черной тканью пространство, молчащее, как осенний лес. С первого ряда доносились оживленные голоса, Ньет перестал прислушиваться и начал задремывать, как дремал бывало в безопасной тиши придонных вод.

Легкое движение рядом, шелест, кто-то тронул его за плечо.

Фолари вскинулся, оскалил зубы и на всякий случай зашипел. Потом опомнился, отпрянул, сел обратно в кресло.

— Ого, да ты из наших, — на него в упор уставились прозрачные глаза в черных ресницах. Бледное личико, высветленные добела волосы. — Где такие клыки нарастил?

Девчонка стояла рядом, легкая, стройная, черно-белая, как рисунок углем на белой бумаге.

— Я… — фолари смутился. — У меня так всегда было.

Спутала. Хорошо хоть не убежала с визгом.

— Ну да, конечно, — легкая улыбка. — Ладно, не хочешь говорить- не надо. Меня Десире зовут.

— Ньет.

— Ты господина Илена ученик? — Десире покосилась в сторону сцены.

— Что-то вроде. Помогаю ему с работой. Временно.

— Говорят у него такой характер тяжелый, что на стенку залезть можно, — подковырнула девчонка. — Одно время я боялась что они с матерью поженятся. Я бы тогда из дома сбежала.

— Почему это тяжелый, — Ньет обиделся за своего человека. — Нормальный характер. Не дерется, еда у него вкусная. Картинки. А кто твоя мать?

— Лара, — Десире сморщила носик и темные нарисованные круги под ее глазами показались совсем уж неуместными. — Полезли на крышу? А то она меня щас увидит и примотается к чему нибудь. Пусть они с госпожой Кариной твоего Рамиро терзают, а мы сбежим.

Ньет поднялся и пошел за ней, осторожно пробираясь меж креслами. Она похоже так и не сообразила, с кем познакомилась. Люди так легко обманываются, только если все делать, как они привыкли.

Десире вывела его в просторный холл, увешанный гербами и портретами, свернула, пошла к высокой двустворчатой двери под арочным сводом, задевая вытянутой в сторону рукой круглые бока колонн.