— И я об этом подумал, Григорий Павлович. Но мы-то с вами тогда для чего? Горячей станет у человека голова, положим холодный компресс. А может, и не станет горячей. Не похоже на это…

— Кстати, какой корабль вы имеете в виду, Виктор Васильевич? Триста четвертый? Что на ремонте?

Тот самый. Командира там сейчас нет, сами знаете. Временно боцман Небаба командует, пока судно ремонтируется. А потом?.. Вот и пусть Баглай примет корабль. За время ремонта освоится, все своими руками пощупает, с командой познакомится. А тем временем и мы к нему поближе присмотримся… Курганов вдруг рассмеялся.

— Стареть начинаем, Григорий Павлович. Такое чрезмерное недоверие к молодому человеку — это от старости… Я вам вот что скажу: настанет время, уйдем мы с вами в отставку, и вдруг когда-нибудь захочется нам зайти сюда, в этот кабинет. Входим. На моем месте сидит Юрий Баглай. Заходим в ваш кабинет. А там тоже один из теперешних безусых молодых ребят. И они скажут: «Кто вы такие? А-А, это те, кто боялся нам штурвал в руки дать и не пускал на командирский мостик?.. А мы и без вас обошлись. Нашлись другие, которые не побоялись нашей молодости!..» И правда будет на их стороне.

— Все может быть. — Почти незаметная улыбка тронула губы Вербенко. — А вот о чрезмерном недоверии — это вы напрасно.

— Ну, давайте назовем это чрезмерной осторожностью.

— Опять не то, Виктор Васильевич. Определенная осторожность — согласен, но в данном случае речь идет о конкретном человеке, о Баглае. Вы понимаете, почему я подчеркиваю именно это…

Вербенко догадывался, его собеседник не напрасно затеял этот разговор. Очевидно, Курганов и сам понимал, что поторопился, назначив Юрия Баглая командиром противолодочного катера, но теперь он уже ничего не мог изменить и потому в этом споре хотел себя же убедить в правильности своего решения.

…Много лет служили они вместе, хорошо знали друг друга и даже дружили, несмотря на то, что характеры у них были совсем разные.

Курганов был невысокого роста, стройный, как спортсмен, и очень подвижный. Его часто видели на кораблях. Он мог неожиданно появиться в машинном отделении или в кубрике, в радиорубке или среди боцманской команды на палубе и затеять разговор на любую тему: о новой книге, вызывавшей споры, и о новой звезде на футбольном горизонте.

Курганова любили за это. Хотя следует сказать, что его посещения для кое-кого заканчивались не очень-то весело. Пока длился непринужденный разговор, глаза Курганова успевали многое увидеть. Он мог, неожиданно прервав раз говор, обратиться к кому-нибудь из матросов и, как бы, между прочим, совсем не строгим тоном спросить:

— Робу давно стирали?

Если матрос сидел, он вскакивал, если стоял, то вытягивался в струну и, краснея, отвечал:

— В позапрошлую субботу, товарищ капитан второго ранга.

— Оно и видно… А почему же не в прошлую, вместе со всеми?

— На вахте стоял, товарищ капитан второго ранга.

— На ва-ахте?! Кто же мог такого неряху поставить на вахту?

Курганов хорошо знал каждого матроса: кто он, откуда, сколько лет служит. Но, несмотря на это спрашивал:

— Который год служите?

— Третий, товарищ капитан второго ранга.

— Ну, это уж совсем стыдно! Третий год прекрасную флотскую форму носите, а бережно обращаться с ней не научились… Пусть бы новичок, тому еще можно простить, а вы должны во всем быть примером.

— Сегодня же выстираю, товарищ капитан второго ранга.

— Сделайте такое одолжение, — говорил Курганов под дружный смех присутствующих и возвращался к прерванному разговору, будто ничего не случилось.

Иногда он неожиданно обращался к одному из молодых матросов:

— Что, товарищ Бережной, бороду решили завести?

Матроса бросало в пот:

— Не успел побриться, товарищ капитан второго ранга.

— Вот здорово! — делал удивленное лицо Курганов. — Весь Черноморский флот успевает, а вы не успели… Который год служите?

— Первый, товарищ капитан второго ранга.

— Ну, это уже совсем ни на что не похоже! Только недавно флотскую форму надел, еще такой молодой, а уже бородатый. Представляю, какая борода у вас вырастет к концу службы! Как у Николая-угодника!

— Сегодня же побреюсь, товарищ капитан второго ранга.

— Почему — сегодня? Лучше сейчас. Пока мы здесь разговариваем, вы и побреетесь. Вернетесь, и мы увидим, каким красивым вы стали.

Правда, такие разговоры происходили все реже. Никто не знал, когда и на каком корабле появится Курганов, но всем хорошо было известно, что это может произойти в любую минуту. Никому не хотелось краснеть перед командиром части и перед товарищами, поэтому матросы старались быть подтянутыми, содержали свои рундуки и обзаведение в полном порядке.