Шерен не возражал. Да и вряд ли услышал спутника, отдавшись власти звона в ушах.

— Но-о! — войник резко натянул поводья, и Броний, всхрапнув, помчался вперед, не смея возражать против вынужденной грубости к себе самому.

Прохладный ветер дул в лицо ездецам, заставляя слезиться глаза, но сегодня обязательно надо было покрыть оставшиеся версты до города. Не стала бы его богиня предостерегать по пустякам. Ой, не стала бы!

Когда день начал свое неизбежное увядание, с холма, через который пролегала дорога, наконец показались серебристые крыши домиков и золотой купол оарового храма. Город, — или, если угодно, княжество, — Ро-Ахт, самый красивый и процветающий по словам побывавших там. Сама же Шарта раскинулась домотканным полотном далеко на юг, пестрея широкой дорожкой.

Воды во фляге у Дара к этому моменту уже не осталось — Шерен так жадно и так часто пил, что у войника язык не повернулся напомнить парню, что он не один.

— Почти доехали.

— Это хорошо… — еле слышно пробормотал Шерен, снова уронив голову на грудь. — Я слышу море…

Дарен тоже слышал море. И видел. И даже чувствовал. Оно пестрело белыми барашками, неизменно бегущими к берегу, и издалека казалось отражением неба. Морской бриз принес с собой и характерные запахи: свежей рыбы и выброшенных на берег водорослей. Войник вдохнул морской воздух полной грудью и послал коня прямо к восточным воротам города.

Пошлину Дар заплатил без всяких пререканий, ибо была она ровно в тех рамках, который установил закон в лице Блуда и его козлиных советников. А бороться с законом — это почти то же самое, что биться головой об стену. Бейся — не бейся, хоть их кожи вон вылези, а ничего не изменишь. Дом лекаря, к слову, он нашел быстро и даже без помощи местных жителей. Вежливо постучался в дверь, отмечая про себя, что приемные часы уже закончились, и вошел.

— Кого там принесла нелегкая?.. — раздался старческий голос в ответ на мелодичное звучание колокольчика, подвешенного с обратной стороны двери.

В приемной остро пахло пряными травами и свежей смолой, сами травы были развешены аккуратными вязаными валиками под низким деревянным потолком, и тут же на скамейках лежали куклы-кубышки, отгоняющие детские хвори.

— Добрый вечер. Что Вам нужно, молодой человек?

Дарен оторвался от созерцания убранства комнаты и виновато улыбнулся:

— Здравствуйте. У меня товарищ ранен.

Местным лекарем был небольшой поджарый старичок с густыми седыми бровями и аккуратной бородой, такой же белой, как и его волосы, обхваченные тесьмой. Дару он едва ли достигал плеча.

— Ведите, коль привезли, — вздохнул он, не уловив фальши в словах нежданного визитера и горестно продолжил: — а я так на выходной рассчитывал!

Дарен шмыгнул за дверь и через волну вновь вошел в дом, но уже с Шереном, повисшим безвольной куклой на его плече.

— Куда нести?

— Да вот сюда, на лавку клади, — засуетился старичок, уже успев подстелить простынь. — Когда ранили?

— Два дня назад.

Лекарь осторожно раздел сына купца и размотал намокшую повязку.

— Рану-то хоть промывали? — недовольство, сочившееся с голосом старика, при желании можно было хлебать поворешкой.

— Да.

— Промывали они… — ворчал лекарь, прохаживаясь туда-сюда и выгребая из ящичков мази и пахнущие порошки. — Руки бы повыдергивать тем, кто так промывает. Жар давно поднялся?

— Я думаю, где-то в середине ночи, — Дар заправил за ухо выбившуюся из косы прядь волос и снова скрестил руки на груди. — Надеюсь, с ним все будет хорошо?

Лекарь недовольно пробурчал под нос что-то о глупцах, не ценящих жизнь, а затем все-таки соизволил ответить:

— Вовремя ты его привез. На день позже — и пришлось бы золотые на похоронную службу собирать.

"Даже так!" — подумал Дар, мысленно благодаря Эльгу, но вслух ничего не сказал.

Старик, не дождавшись реакции путника, вздохнул и, продолжив работу, бросил:

— На заднем дворе у меня банька стоит. Сам растопишь?

Дарен оживился:

— И сколько Вы хотите за эту услугу?

— Рожу твою не видеть. Больно удручающе действует на обстановку, — отрезал лекарь и добавил, уже мягче: — попарься, помойся. Потом возвращайся сюда.

— Спасибо, — мужчина усмехнулся и направился по указанному пути.

И, весы Нородж, как это было хорошо! Горячий пар, теплая вода, душистое мыло и свежая мочалка, еще хранившая память о том, как была травой. Ну, удружил лекарь, просто слов нет!

Дарен яростно растирал вмиг покрасневшую кожу, а потом так же безжалостно вымывал грязь и, даже, возможно и вшей, из засалившихся волос. И только когда почувствовал, что стер весь пот и копоть дороги с тела, остановился. Одежда тоже поддалась не менее яростным пыткам, пока не приобрела свой естественный цвет. Войник отжал ее как следует и натянул на разгоряченное тело, чтоб быстрее высохла. Перед лекарем он появился посвежевший, взбодрившийся и заметно подобревший.