— Это Миша Эпштейн! Как у Вас дела?

— О, знаете, работать приходится. Не ожидал… Так что от затеи тогдашней ездить лекции читать отказываюсь….

— Как так? А я как раз уговорил Вас пригласить — трудно было, Вас не знают, книг нет. Но все же уговорил: заплатят 200 долларов за лекцию и по 30 в день. Дня на три-четыре можете приехать, а жить у нас — сэкономите…

— М-да…

Нет, думаю. Ему в лапы — последнюю прану высосет! Ведь это он для себя делает, раз никто меня там не знает. Книгу ему мою привези — насосется. А беседами выпытает. Вампир… Нет уж. «Боюсь данайцев, и дары приносящих!»

— Нет, простите, трудоемко. Сил нет.

— Но так это не делается, — стал он мне выговаривать. — Я их долго склонял, объяснял — и вот добился. Сейчас надо билет заказывать — тоже 380 долларов туда-обратно…

— Да, виноват, конечно, Миша, но не рассчитал сил. По крайней мере они еще не потратились на меня…

— А книгу Вашу я не получил…

— Да экземпляров не хватает. Я Присцилле, Юзу, тут обещал подарить в библиотеку Университета — и нет. Простите уж.

— М-да… А где она вышла, в каком издательстве?

— «Новости»… Ну а Вы как живете, Леля, дети?.. Что Вы — имеете «зеленую карту», право на жительство и работу, оставаясь советским гражданином?.. Да, это в настоящее время удачный вариант… Вы уж простите. Привет Леле. Будем надеяться, что, может, сведет еще жизнь…

Так отбоярился — вроде вежливо и с юмором — и осадка не осталось.

Но какой подножкой бесенок выскочил — мне лекцию испортить своим образом! Слава Богу, удалось отбить наваждение.

Вышел — тут Присцилла:

— А прийти-то надо в 6 — я подумала, что Вы не сообразите. Ведь сначала там мы ужин в Вашу честь устраиваем — в задней комнате в Рассел-хаусе. А то мы придем, а Вас нету…

— О, а я собирался к 8, к началу лекции…

Почитал на воздухе —70 минут. Многовато…

Дома, когда одевался в сбрую парадную, — подарок от Бытия: из кармана вельветовых штанов — крест с образком Богородицы на цепочке, что Настя мне сделала, — появился. Снял когда-то.

— О, Божья помощь! И — Настина. Повеселел и окреп.

Оделся, причесался — ничего! Пришел — на доске нарисовал

схемы, эмблемы: круги и проч. Потом пришли профессора — за стол белый — ужин. Но лишь каплю виски — и то подразвезло. Кофеем бодрил потом.

Разговорился с одним — специалист по буддизму в Южной Корее… Вот какие тут дробные специалисты и предметы! Потом еще один: историк, а специальность: пресса эпохи перестройки в СССР… И так живут и печатают, и ценятся — как незаменимые узкие специалисты, с узенькой одной идейкой на всю жизнь… Так что мой глобальный, синтетический подход им дивен и ошарашил, как вино, — я почувствовал сразу, как начал лекцию. И я сам был весел и артистичен, читал — как декламировал; и хорошо прошло, был и хохот в местах, где я рассчитывал. И 70 минут прошли, как кажется, — незаметно. Долго аплодировали. Подошел президент университета Чейс с женой — светился восторгом, поздравлял и попросил у доски пояснить еще чертеж еврейского семиподсвечника — как их модель: «Психо-Логос минус Космос»: связь с землей-то какая минимальная, зато сколько вверху, в Духе, в душе!

И, чувствую, язык мой английский был неплох — и в тексте (слава Богу, Присцилла кое-что поправила!) — и в ответах устных. Так что — успех. Завалил их идеями. Жена президента сказала: «О, сколько Вы подали идей — для работы!» — той самой, над которой я иронизировал в отношении американцев.

Все время заедать тянет волнение: поклевать то кукурузы зерна с маслом земляного ореха — нашим бы в Москве такое!..

Вчера в 5, при притоке тоски, позвонил своим: ой, как любовь полилась оттуда сюда и отсюда туда!

— Что едите?

— На рынок ходила, купила. А у Лары с того лишаями тело покрылось — там же не проверяют, исчез медицинский контроль… Ой, она меня бьет, что тебе рассказала!

— Ой, бьет — какое родное! Меня бы кто из вас побил! Лариска! Дай мне ее! Тебе кисти нужны? Тут дорогие, правда.

— Нет, привези карандаши «кохинор» и ластики стирать. Бабушку поздравь — завтра у нее день рождения!

Вот ведь — и забыл: матери —87 лет! Во — дай Бог!

Настя — в Мексике до конца ноября. Семья в разрыве, рас- хлесте. Так тянет свиться всем в гнездо.

А там, в стране, грядет ужас и хаос — энтропия и смутное время.

— Ничего, — утешает Юз: ему-то легко отсюда! — Смутное время переживете — на пути из ада советского в рай…

— Да уж где рай-то?

— Да, и здесь не рай.

— И лучше хоть какая власть, чем совсем никакая: каша воров и бандитов…

Холодно становится. Надо пойти хоть что-то купить — в магазине «доброй воли» по дешевке. Не просить же у Юза, как хотел, — на время, потому что настоящие вещи собирался покупать при отъезде, в Нью-Йорке. И так обостренно-настороженны к моим звонкам: опять чего-то просит: как тут постричься или на аэродром добраться — не намекает ли, чтоб его подвезти?